Наблюдатель

Кресс Нэнси

7

Прежде всего Вейгерту пришло на ум слово «малышка». Внучатая племянница Сэма, худенькая, одетая в мешковатые брючки цвета хаки и белую кофточку, едва доставала ему до плеча и выглядела лет на двадцать, не старше. В следующую секунду он встретился с нею взглядом и понял, что неправ. Взгляд ее титаново-серых глаз был точно таким же, как у Сэмюэля Уоткинса.

– Добро пожаловать, доктор. Я Джордж Вейгерт.

Она протянула ему руку:

– Здравствуйте, доктор Вейгерт. Я Кэролайн Сомс-Уоткинс.

Ее пожатие оказалось крепким. Бен

Кларби исчез, взяв с собой ее чемодан, и они с Вейгертом вдвоем стояли под портиком, примыкавшим к воротам и открывавшимся во внутренний двор. Вейгерт, неловко чувствовавший себя со всеми женщинами, за исключением Роуз, ломал голову над тем, что же делать дальше.

Но его избавили от необходимости решать.

– Я хотела бы увидеть своего двоюродного деда, – сказала доктор Сомс-Уоткинс. – Вы не проводите меня?

Ну, вот и нашлось конкретное дело. Но не успел Вейгерт открыть рот, как к ним выскочил Джеймс:

– Доктор Сомс-Уоткинс? Я Джеймс Уорнер, мажордом Исследовательского центра Уоткинса. Добро пожаловать. Надеюсь, вы долетели без приключений? Я распоряжусь, чтобы ваши вещи доставили в вашу комнату и… О, кто-то уже позаботился об этом? Вы голодны? До обеда еще несколько часов, но если вы хотите есть, нетрудно будет моментально организовать для вас какую-нибудь закуску. Или, может быть, желаете что-нибудь выпить?

Доктор Сомс-Уоткинс встретила это словоизвержение с истинным достоинством, Вейгерт сразу начислил несколько очков в ее пользу – за манеры.

– Благодарю вас, сейчас мне ничего не нужно. Доктор Вейгерт собирался отвести меня к деду.

Она не воспользовалась подразумеваемым правом называть Вейгерта по имени и не предложила ему обращаться к ней таким образом. Еще несколько баллов. Вейгерт как-никак на сорок лет старше, да и вообще на базе слишком уж распространилась фамильярность, особенно среди вездесущих компьютерных мальчишек Джулиана. И все же, пока Вейгерт вел девушку через центральный двор Второго крыла, он чувствовал, что в нем нарастает беспокойство. Двор был просторным, здесь росли пальмы, были разбиты цветочные клумбы и стояли скамеечки вроде тех, что возят в машине на пикники, которые не очень-то подходили сюда по стилю. Плохо сочеталось с этим садиком и побеленное и чисто вымытое снаружи и внутри Первое крыло, состоящее из маленьких комнатушек с совсем уж крохотными ванными. Здесь во дворе тоже были разбиты клумбы и стояли складные скамейки и столики. Вейгерту Первое крыло всегда казалось похожим на содержащийся в порядке, но предельно аскетичный американский мотель. Не хватало лишь неоновой вывески.

Комната Уоткинса была первой слева. Вейгерт все сильнее волновался.

Если она не понравится Уоткинсу…

Если Уоткинс не понравится ей…

Если они с Уоткинсом не смогут уговорить ее принять участие в проекте…

Вейгерт положил всю жизнь на это исследование. И очень боялся, что сейчас, на завершающей стадии, оно рухнет.

Он постучал. Дверь открыл адвокат Билл Хаггерти. Сэм все еще боролся с вирусной инфекцией и сегодня чувствовал себя отнюдь не лучшим образом. Он сидел в постели, опираясь на подушки, и выглядел еще более хрупким, чем обычно. Вейгерт почувствовал,

что приехавшая молодая женщина удивляется все сильнее.

Хаггерти заговорил первым:

– Доктор Сомс-Уоткинс? Я Уильям Хаггерти, тот самый, который помогал вам организовать поездку сюда.

– Здравствуйте, – ответила она. – Доктор Уоткинс?

Не «дядя Сэм». Впрочем, Вейгерт сразу же сообразил, что такое обращение было бы крайне неудачным.

– Да, – скрипуче бросил Уоткинс и снова умолк. Вейгерт понимал, что это еще одно испытание. Знает ли она?

Она подошла к кровати:

– Рада познакомиться. Каким видом рака вы страдаете?

Хаггерти явно изумился, а Вейгерт был доволен. Прямо и без сантиментов. Сэму это не могло не понравиться.

– Поджелудочной железы. Четвертая степень.

– Прогноз?..

– Неутешительный. Уже скоро. Хотя вы, врачи, никогда ничего не знаете наверняка, так ведь?

– Так. Мы можем лишь руководствоваться статистической вероятностью. Но вы ведь и сами это знаете. Сочувствую.

Отпустившая было тревога вновь вернулась к Вейгерту. Старик и внучатая племянница испытующе смотрели друг на друга. На что Вейгерт надеялся? На более мягкое поведение рядом с больным, на этакую дочернюю заботу, даже на угодливость и попытку получить покровительство? Нет, от этой женщины такого не стоит ждать. По крайней мере сейчас. Конечно, у нее есть основания для настороженности, особенно при том, что ей совершенно не объяснили, зачем она так нужна здесь. На этом настоял Хаггерти.

– Вы хотите знать, зачем приехали сюда, – утвердительно сказал Уоткинс.

– Да, – ответила она. – Очень хочу.

– Но только после того, как она подпишет обязательство о неразглашении, – вмешался Хаггерти. – Бланк у меня подготовлен, он в зале заседаний службы безопасности. Сэм…

Вдруг Уоткинса скорчило от боли. Кровь отлила от лица. Кэролайн шагнула вплотную к кровати, положила пальцы на запястье и проверила пульс.

– Он получает морфин? Почему здесь нет капельницы? Где его врач?

– Я позову Камиллу, – сказал Хаггерти.

Судорога прошла, оставив Уоткинса без сил.

– Такого… еще… никогда… не… было, – с трудом выдавил он.

Дверь распахнулась, и в комнату влетела медсестра Франклин. Она с ходу приложила медицинскую нашлепку Уоткинсу на предплечье и поднесла ко лбу дистанционный термометр.

– Жара нет.

– Это морфин? – спросила доктор Сомс-Уоткинс. – Доктор, позволю себе спросить, почему вы используете пластыри, а не капельницу?

– Я не врач, а всего лишь медсестра. И доктор Уоткинс не любит уколов.

– Могу я поговорить с его врачом?

– Только если доберетесь самолетом или катером до Малого Каймана.

Сомс-Уоткинс широко раскрыла глаза от удивления:

– Здесь нет онколога? В больнице?

– Доктор Сомс-Уоткинс, – вновь вмешался Хаггерти, – ваш родственник очень устал. Прошу вас, пойдемте, вы подпишете обязательство о неразглашении, и потом вам все объяснят.

Глаза на красивом лице – Вейгерт только сейчас заметил, как эта девушка красива, – все так же смотрели на Сэма.