Наблюдатель
Шрифт:
Джулиан продолжал:
– Как только что указал Джордж, от данной вселенной может ответвляться множество потенциальных вселенных, порождаемых наблюдениями… да хотя бы тех же слонов. Я вижу, вас это несколько сбило с толку. Просто Джордж обожает слонов.
– Замечательные животные, – отозвался Вейгерт. – Умнейшие. Но момент декогеренции…
– Но мы, – вновь перебил его Джулиан, – сосредоточили внимание на вселенных, образованных человеческими наблюдениями. Каждое из них начинается точно так же, как и наши, но затем переходит к своему уникальному развитию, где появляется то, чего не случалось или случалось иначе, чем в том, что мы воспринимаем как «нашу реальность». Исследования, которые мы ведем, продолжаются уже не один год, а уж для Джорджа, сформулировавшего теорию, на которой все основано, не один десяток лет. Мы нашли путь, по которому человеческое сознание может войти в другую ветвь вселенной; фактически – создать ее. Не телесным образом, конечно, – наши материальные «я» остаются здесь. Но сознание выходит в иную ветвь множественной вселенной, меняя алгоритмы, жестко прошитые в мозгу. Те самые алгоритмы, которые интерпретируют информацию, поступающую в мозг от органов чувств. Например, создают «красное».
– Выйти в иную ветвь множественной вселенной?.. – повторила Каро.
– Создать ее и поселиться там. Точно так же, как наш мозг уже создает реальность того самого стола, который мы обсуждали в зале заседаний.
– Но каким же образом? – спросила Каро, уже подозревая, каким будет ответ.
– Благодаря снабженным развитой программой чипам, которые хирургически имплантируются в мозг и связаны с еще более мощным программным обеспечением, выполняемым здесь, в этом компьютере. – Джулиан показал на массивный металлический шкаф, от которого к ложу шли провода.
– Джулиан, доктор Вейгерт! Как вы вообще можете быть уверены, что это способно хоть как-то работать?
– Для этого у нас есть три основания, – ответил Джулиан, пристально глядя на нее. – Во-первых, вычисления Джорджа. Во-вторых, тот факт, что изменения восприятия мозгом действительности происходят постоянно и всем нам хорошо знакомы: например, в сновидениях, в результате употребления наркотиков, действующих на сознание, в лихорадочном бреду. Допустим, мне снится, что я иду босиком по пляжу. Я вижу волны и слышу их плеск, даже ощущаю горячую гальку под ногами. Мы не воспринимаем сны всерьез, потому что они заканчиваются с пробуждением. Но, как говорит Джордж, всё, что мы испытываем, – лишь вихрь квантовой информации в мозгу. Очнувшись от сновидения, мы пребываем все в том же биофизическом процессе. Этот пляж, эти волны, эту гальку создают алгоритмы моего сознания. Эти алгоритмы – орудия, посредством которых мозг собирает все воедино. Жизнь, как нам известно, определяется наблюдателем, и это вроде бы запирает нас в привычной вселенной. Но измените алгоритм, и вы сможете создать иную «реальность».
И в-третьих, я на собственном опыте знаю, как и что делает чип, имплантированный в мозг. Я единственный человек, которому Дэвид Уикс успел при жизни вставить эту микросхему.
– Что он сделал? – изумилась Каро. – Имплантировал вам в мозг компьютерную схему?
– Именно так. Я киборг.
Вы просто псих!
Но произнести эти слова вслух Каро не успела. В разговор вновь вмешался Вейгерт:
– Если вы все-таки позволите мне объяснить, как все это связано в декогеренцией и коллапсированием волновой…
– Потом, Джордж, потом, – остановил его Джулиан. – Пусть лучше Каро сейчас задает вопросы, которые, несомненно, просто раздирают ее.
Но Каро хотела сначала более точно сформулировать свои вопросы и лишь потом задавать их. Что-нибудь вроде «как можно верить в такую чушь?» определенно нельзя было считать подобающей ученому формулировкой. Ей необходимо было разложить по полочкам все, что она услышала сегодня. Сколько она спала за минувшие сутки? Не более трех часов. Она давно привыкла к недосыпу – без этого на врача выучиться просто невозможно, – но нынешняя усталость была другого рода: эмоциональной, интеллектуальной. Ей нужно было не столько отоспаться, сколько подумать в одиночестве. Но, конечно, сон был бы наилучшим предлогом.
– Прошу прощения, – сказала она, – но я очень устала.
– Могу себе представить, – ответил Джулиан. – Два полета, а потом такая масса информации. Позвольте, я провожу вас в вашу комнату.
– Благодарю вас.
Стоило ей ответить, как дверь открылась и появился незнакомый мужчина.
– Джулиан, – сказал он, – снова приехали полицейские. Я сказал им, что доктор Уоткинс болен, но они просят кого-нибудь еще из начальства.
Джулиан поднялся:
– Ну, что делать… Каро, позвольте представить вам Эйдена Эберхарта, моего первого помощника. Доктор Вейгерт проводит вас. Джордж, шестая комната слева. – И он быстро вышел за дверь.
Вейгерт задумчиво посмотрел на нее.
– Все же если бы вы получше разобрались в проблеме декогеренции…
– Доктор Вейгерт, давайте отложим, – сказала Каро. – У меня самой сейчас явная декогеренция.
И Вейгерт в очередной раз удивил ее – он в одну секунду превратился из непомерно эрудированного (и, возможно, заблуждающегося) теоретика в дружелюбного пожилого человека и рассмеялся.
9
– Что нужно полицейским? Что-нибудь еще, связанное со смертью Уикса? – спросил Уотсон у Джулиана, стоявшего возле его кровати. – Я думал, что с этим все закончено.
– Так оно и есть, – подтвердил Джулиан.
Вейгерт стоял возле самой двери. Доктор Ласкин пообещал, что, возможно, уже завтра Сэма можно будет усадить в инвалидное кресло и вывозить наружу. Вейгерт очень на это надеялся. В тесной, невыносимо нагретой комнатушке на него нападала клаустрофобия. Но, с другой стороны, Сэм никогда не обращал особого внимания на условия своей жизни и на то, какое впечатление они производят на других.
– Так что нужно было копам? – снова спросил Уоткинс.
– Две вещи, – ответил Джулиан. – Во-первых, на подъездной дороге к восточным воротам базы кто-то переехал игуану Сестринских островов. По всей вероятности, это был грузовик, подъезжавший к разгрузочной платформе. Как раз сегодня утром была регулярная доставка.
– Безмозглые рептилии, – буркнул Уоткинс. – Хоть бы они скорее вымерли! Мы не можем отвечать за посторонних шоферов. Вы отправили копов к подрядчикам за штрафом?
– Нет, я заплатил сам. Сэм, вы же отлично знаете, что нам нельзя ссориться с местными властями.
– Как вам угодно. – Уоткинс взмахом руки отбросил в сторону и дохлую игуану, и полицию, и подрядчиков, и штрафы. Вейгерту эта рука казалась клочком иссохшей полупрозрачной плоти, растянутой между длинными костями. И хотя цвет лица Уоткинса стал уже не столь мертвенным, кожа на его худом лице все равно была туго натянута от боли. Вейгерт помнил те времена, когда Уоткинс, не напрягаясь, тащил на спине здоровенную связку дров – хоть сухих, хоть свежеспиленных, все равно, – и больше походил на лесоруба, чем на гениального ученого. Однажды, во время пешего похода по Шотландии, он сдвинул огромный валун, заслонявший палеолитический курган, в который он хотел проникнуть. В те дни его ничто не могло остановить.