Наблюдатель
Шрифт:
«Хорошо. Он прикасался к двери. Значит, там остались отпечатки».
— Эвелин мертва? Это правда? — спросил Брэндон.
— Да, ее убили, — ответила Столетти.
— О… — Митчем закрыл глаза и протяжно застонал. — Это сделал тот человек?
— Мы думаем, что да.
Не открывая глаз, Митчем сглотнул слюну и кивнул:
— Значит, я должен стать следующим.
— Нам нужно разобраться в случившемся, Брэндон. Как бы тяжело вам ни было.
— Я понимаю. — Он открыл глаза и повернул голову к окну. — Этот парень чокнутый.
— Начнем сначала, — тихо
— Я и опомниться не успел, как он прижал бритву к моей шее и затолкал меня в квартиру. Он схватил меня… — Голос у него сорвался. — Повалил на пол. Он… Боже, этот человек безумен. Он стал говорить… какой-то бессвязный бред. Все повторял мое имя: «Брэндон, Брэндон, Брэндон». А потом сказал: «Что ты ей сказал? Что ты ей сказал?» Он знал, что я говорил с Эвелин. — Брэндон растерянно покачал головой.
Неожиданно Макдермотт даже обрадовался, что ему дали успокоительное.
— У вас все хорошо получается, продолжайте, — поддержал он Брэндона.
— Он стал резать меня бритвой. — Брэндон дотронулся до груди. — Он хорошо ею владел. Понимаете, он не хотел сразу убивать. Только причинить боль.
— Да, конечно.
— Я сказал, что Эвелин просто хотела узнать о Кэсси, об Элли и Гвендолин.
«Гвендолин», — отпечаталось в голове у Макдермотта.
— О Гвендолин Лейк? Кузине Кэсси?
Брэндон ничего не ответил, он снова оказался во власти своего кошмара:
— Он все повторял: «Гвендолин, Гвендолин, Гвендолин». Он как будто взбесился: «Что с Гвендолин? Что с Гвендолин?» Потом опять схватился за бритву. — Брэндон провел пальцем по своей груди по диагонали. — Я закричал, но он зажал мне ладонью рот. Да, так он и поступил. Убрал руку, которой держал меня за горло, и, прежде чем нанести удар, зажал мне рот.
Макдермотт вспомнил, как Райли рассказывал о своей борьбе с убийцей — этот человек хорошо знал, что делает. У него есть опыт в подобных делах. Он пытал Фреда Чианчио и Эвелин Пенри так, что никто ничего не услышал. А это непросто.
— И тогда я рассказал ему то, о чем признался Эвелин о Гвен. О ссоре.
— О ссоре?
— Да, во время итоговых экзаменов… они были в конце мая — начале июня, за пару недель до убийств. Гвендолин приехала в город. Вы же знаете, как она себя вела. Приезжала из Европы или с Карибов или где там она еще жила, чтобы провести время с Элли и Кэсси. Но Кэсси и Гвен не очень ладили. Они были слишком разные. Гвен такая… агрессивная. Жестокая. Понимаете? Так вот, Кэсси и Гвен крупно повздорили за несколько дней до начала экзаменов. Такое со всеми случается, особенно когда вы… не слишком трезвы…
— Брэндон, это же давняя история. Что тогда с вами случилось? Вы обкурились? Или обкололись?
Он кивнул.
— Мы все нюхали кокаин. В тот раз мы все были в доме — я, Кэсси, Элли и Гвен. Около трех часов ночи мы вышли на улицу, а потом вернулись в дом…
— В дом? В какой дом?
— Ну, в дом Гвендолин. Точнее, ее матери, который потом перешел к ней. Понимаете, за несколько лет до этого ее мать погибла в автокатастрофе.
— Продолжайте, Брэндон.
— Как бы там ни было, но мы с Элли остались на кушетке внизу, и вдруг я услышал, как Кэсси и Гвен сцепились наверху и начали драться. Это было ужасно. Но кажется, Элли даже не проснулась. Драка была серьезная, и к тому моменту, когда я понял, что происходит, и встал, Кэсси уже сбежала вниз и выскочила из дома. Она прыгнула в машину и уехала.
— Почему они подрались? — спросила Столетти.
Он пожал плечами:
— Я этого так и не узнал. Честно говоря, на следующий день мне пришлось вернуться к учебе. Я должен был хорошо сдать экзамены. Элли и Кэсси не придавали значения отметкам. У них было много денег. А у меня — нет. Поэтому я уехал готовиться к экзаменам.
— Получается, вы так и не узнали правду?
— Да. Надо сказать, всю оставшуюся неделю Кэсси была мрачнее тучи. Обычно я проводил с ней много времени, и она доверяла мне свои секреты. Но только не на той неделе. А я боялся, что провалю экзамен по социологии.
— И вы рассказали об этом нападавшему?
— Да. — Он с трудом откашлялся, лицо исказила гримаса боли. — Но мое положение было не таким спокойным, как сейчас. Да, я рассказал ему о драке и о том, что не знал ее причины. Потом он спросил: «Что еще ты знаешь о Гвендолин, что еще ты знаешь о Гвендолин, скажи мне, скажи мне…» Этот человек просто умалишенный. Он продолжал резать мне кожу, зажимая рот. Он совершенно не владел собой, но в то же самое время полностью контролировал свои действия. По крайней мере он удерживал меня.
Макдермотт жестом попросил Брэндона продолжать рассказ.
— В общем, потом я рассказал, что после того случая больше не видел Гвендолин… Понимаете, через две недели произошли убийства, и у меня уже не оказалось повода встречаться с ней. Она была кузиной Кэсси и подругой Элли. Я и не ожидал, что она захочет общаться со мной дальше.
— Хорошо…
— Потом он стал спрашивать про Кэсси и понес тот же бред: «Расскажи мне, расскажи мне!» Боже, я не знал, что ответить. Но затем он сказал: «Чертов отец, чертов отец, чертов отец», — и тогда я понял, о ком он говорил.
Макдермотт начал раскачиваться, перекатываясь с пятки на носок.
— Он нес какую-то чушь. Сначала: «Чертов отец». Повторил это раз восемь. Затем: «Эвелин, Эвелин, Эвелин, Эвелин». Потом: «Что ты сказал? Что ты сказал?..» Я думал, этот человек сейчас прикончит меня: воткнет мне бритву в глаз или перережет горло, — но он продолжал резать мне грудь…
— А что вы сказали ему по поводу «чертова отца»?
— Правду. Видите ли, когда случилась драка, Кэсси казалась очень расстроенной. Сильнее обычного, хотя она всегда была человеком настроения. Кэсси была милой и доброй девушкой, но очень несчастной. Однажды я проходил мимо ее комнаты в общежитии и понял, что она говорит по телефону. Я зашел к ней и услышал обрывок фразы: «Ты чертов отец!» Потом я спросил: «В чем дело?» Но она не захотела мне отвечать.