Наблюдая за псами
Шрифт:
– А может до Медвежьей горы?
Розалина чувствовала себя очень неуютно каждый раз, когда ей приходилось что-то просить или спрашивать у Лизы. Они ещё слишком мало контактировали, хоть и жили под одной крышей, а приступы наглости, как тогда в мексиканской забегаловке, у неё являлись скорее исключением, чем нормой. Девчонка понимала, что многие вопросы решились бы как дважды два, будь у неё чуть больше храбрости и громче голос, но во все ещё малознакомой обстановке приходилось пользоваться тем, что имела.
– Собирайся, сгоняем туда. – подумав, кивнула Лиза и направилась к выходу.
Розалина торопливо кинула на столе недоеденные хлопья, зная, что к возвращению из поездки они превратятся
Розалине хотелось поскорее очутиться в автомобиле, на очередном шоссе, смотреть на капли первого весеннего дождя на лобовом стекле и распихать-таки по полочкам всю ту белиберду, что творилась в её голове. Она чувствовала, что сейчас поворотная точка и надо что-то решать, что-то менять, куда-то двигаться. Эта мысль не доставляла ей удовольствия, ведь перемены Розалина ненавидела всем сердцем, но и то, что происходит сейчас, её не устраивает. Так что нужно было как можно скорее, прямо в кратчайшие сроки, встать на новый путь, которым она будет довольна, чтобы больше ничего не приходилось изменять и спокойно жить по накатанной. Проблема заключалась лишь в том, что у неё не было никаких, даже приблизительных набросков, как быть… Именно эту проблему ей и надо было решить за несколько часов мини-путешествия, так кстати организованного Лизой. Найти свою дорогу в дороге…
Девчонка по-быстрому сменила скучную школьную форму на темные джинсы, футболку и джинсовку, распустила собранные в хвост черные волосы, которые в таком виде едва доставали до её плеч, и перекинула их на одну сторону. Розалина внимательно рассматривала себя в зеркале, покусывая губы, чтобы придать им немного цвета, и они стали хоть чуть-чуть заметны на фоне бледного лица и больших карих глаз.
Чем же она провинилась, что жизнь так упорно подкидывает ей проблему за проблемой, заставляя бороться то с обстоятельствами, то с самой собой? Розалина любила себя пожалеть, посочувствовать себе, но при этом рациональное мышление побеждало в ней любые эмоции, не давая им выходить за рамки разумного. Вот и сейчас девчонка понимала, что этот вопрос, который она повторяла в своей голове уже раз миллион за последние полгода, ничем ей не поможет и является чисто риторическим.
Она окинула себя беглым контрольным оценивающим взглядом еще раз и поспешила выйти из квартиры, захлопнув за собой дверь. Лиза наверняка уже ждет её внизу на парковке. Вообще, иметь машину в Нью-Йорке, тем более на Манхэттене, не то что не целесообразно, а даже скорее крайне глупо. Плати налог за машину, за парковочное место, за бензин… И при этом ещё стой в пробках на каждом светофоре или крутись в этом броуновском движении среди других таких же отмороженных водителей, кто решился заиметь автомобиль в этом транспортном аду…
Но для Лизы Родригез наличие автомобиля под попой, пусть даже немножко старенького и самого дешманского, было делом принципа. Эта девушка вообще себе ни в чем не отказывала и, по мнению Розалины, была чертовски права. Лиза напоминала ей наследника какой-нибудь княжеской династии, который прокутил все, что ему оставили предки. Она жила в обшарпанной квартире, что завещала ей её бабушка в довольно-таки неплохом районе Манхэттена, но… Получив хорошее образование, Лиза категорически отказывалась тратить своё драгоценное время на такую ересь, как работа и под любым удобным и неудобным предлогом, отлынивала от трудовой занятости, даже когда оставалась совсем на мели. Невероятно, но факт: у Лизы могло не быть денег даже на какие-то банальные нужды, но, если она захотела новый телевизор, а на банковском счету шаром покати, телевизор у неё появится в тот же день, что она его захотела. Просто какой-нибудь горе-курьер перепутает адрес доставки, а девушка об этом культурно умолчит. И никто не спохватится восстанавливать справедливость. Лиза умела желать и брать желаемое от жизни. Видимо, от рождения на ней стояла метка удачи, и если бы она пользовалась ей в полной мере, а не как сейчас, слегонца, то уже давно бы захватила полмира.
Розалина спустилась на подземную парковку и, быстренько отыскав там Лизу, заняла свое положенное место на пассажирском сидении. Сама она никогда и ни за что не сядет в водительское кресло даже в далеком будущем и под дулом пистолета. Об этом она твердо заявила Лизе, когда та предложила пойти ей учиться. И дело даже не столько в страхе чего-нибудь напортачить, Розалина не боялась автомобилей и сложной техники, сколько в личном предпочтении. Во время поездки ей хочется отключить реальность, а если она сделает это за рулем, то такое удовольствие может быть чревато скоропостижной гибелью, и, возможно, не только её.
Невероятно, но факт: то, что они с Лизой находились в одной железной коробке на расстоянии вытянутой руки друг от друга никоим образом их не сближало, как не сближал и совместный быт. Каждая из них варила что-то в своем котелке, пока они катили к северо-западу от города в полной тишине и вряд ли их мысли хоть как-то пересекались.
Мысли Лизы занимали обычные житейские моменты. Именно моменты, ибо проблем, как она сама заявляла, у неё никогда нет, не было и не будет. А вот Розалина копалась глубоко в себе, принимая для себя поворотное решение. И такая ответственность была для неё существенной проблемой, как и страх, которой она прятала за старательным изучением капель дождя на оконном стекле.
Если бы кто-то заглянул в её голову, то вряд ли смог бы понять ход тех мыслей, что от накала раздумий бурлили там. Чтобы ответить на один единственный вопрос – что делать? – Розалина на полном серьезе перебирала все идеи, что даже мельком показывались в её разуме. Иногда это доходило до такого абсурда, как вариант пойти «подопытным кроликом» в программу экспериментального полета на Марс. Но объективизм в два счета рушил эти розовые мечты: она не пройдет по здоровью (мышечная кривошея с детства), да и физическая подготовка хромает…
Если быть более реалистичной, то на самом деле ответ уже давно был найден. Розалине необходимо уровнять свое внешнее и внутреннее состояние, а для этого надо подвести одну из частей уравнения под другую. Для этого что-то надо было менять…
Ради такого видения мира, какое имеет Розалина, многие годами муштруют самих себя, тренируя силу воли и, живя по четкому графику, где шаг влево, шаг вправо ровнялся побегу и карался расстрелом с последующим крахом всей системы. Ей же это дано от природы, так что менять такой талант было бы как минимум глупо, хоть и немного проще, чем менять своё поведение. И ведь, по сути вопрос ставится не «что делать?», а «где взять храбрости?».
Где взять храбрости, когда ты в, ещё по сути, чужой стране, не имеешь своего круга общения, который бы мог сгладить некоторые неровности жизни или даже банальных связей!? Где взять храбрости, когда на твоих глазах убили всех, кто был тебе дорог, а потом ещё и полгода шпыняли, как шавку подзаборную, из одного дома в другой!? Где взять храбрости, если у тебя её и в мирное то время никогда не было!?
У Розалины защипало глаза, и она предательски шмыгнула носом. Её патрон, сидящий за рулем, от неожиданности слегка ударила по тормозам, и посмотрела на свою подопечную. «Черт, ещё не хватало спалиться перед Лизой!» – одернула себя девчонка и претворилась, что звук, который она издала, был не всхлипом, а через силу сдержанным чихом.