Начальник боепитания
Шрифт:
Местность там холмистая. Второй батальон накрепко зацепился за одну важную высоту, надёжно прикрытую с запада непроходимым болотом, и четвёртый день стоял у гитлеровцев как кость в горле. Только небольшой участок пути простреливался миномётным огнём, и обойти его было невозможно. Враг держал его под прицелом и ночью и днём. Ночью ещё проскочить можно было, а днём без жертв не обходилось. Гибли телефонисты, связные, санитары. И вот в один из утренних часов перед опасной зоной присел со своей неизменной брезентовой сумкой письмоносец Гриша. Ночью привезли почту, утром её рассортировали. Он забрал письма,
— Вот чёртово местечко, — прерывающимся голосом сказал солдат, — два раза проскакивал, а на третий чуть было конец не пришёл. Ка-а-ак она рядом жахнет! Смотри!
Солдат отвернул лоскут рассечённого рукава и показал длинную кровоточащую царапину.
— Ну, думаю, конец. Чувствую, по руке ударило, а поглядеть боюсь. И верно, ещё чуть-чуть бы… А ты куда?
— Туда, с письмами.
— Не проскочишь. Подождал бы лучше до ночи. Письма не патроны.
— Разве можно ждать до ночи? — возмутился Гриша. — Ночью письма читать не будут, оставят до рассвета. Это значит — целые сутки. А бойцы, знаешь, как ждут весточку.
— Это верно. Ждут.
— А вы куда?
— Я в штаб и обратно.
— Значит, ещё раз пойдёте?
— Моё дело солдатское. Может, ещё несколько раз идти придётся.
— Страшно?
— Как тебе сказать? Боязно, конечно, но ведь надо.
— Вот и мне надо.
— Ну иди. Только смотри. Немцы с перерывами бьют, и каждый перерыв через определённое время. Ты присмотрись, перерыва два-три пропусти, а потом махай сразу.
Уловив периодичность обстрелов и перерывов, Гриша приготовился и, улучив момент, рванулся вперёд. Здесь и случилось неожиданное. Он увидел на тропинке большое пятно крови и ещё несколько пятен, уходящих вправо к кустам.
Гриша догадался, что здесь шёл раненый человек. И, видимо, не имея сил бежать дальше, уполз в кусты. Гриша бросился туда. За кустами, уткнувшись лицом в землю, лежал сержант. Рукав шинели был в крови. Гриша достал индивидуальный пакет, разрезал рукав и перевязал раненого. Он попытался поднять бойца. Но сил не хватило. Нужно идти за помощью.
Дождавшись очередного затишья в стрельбе, Гриша приготовился перебежать через опасный участок, но в этот момент раненый, не подававший до этого признаков жизни, застонал. Мальчик чуть-чуть задержался и, хотя обстрел снова начался, побежал по тропинке. В первом батальоне он сообщил о раненом. Тотчас послали двух солдат. Но с ними опять пополз Гриша.
А перед вечером, когда Гриша вернулся к себе, получил головомойку от комиссара роты Шапшаева.
— Придётся тебя в тыл отправить, — строго сказал комиссар.
— За что? — чуть не плача, спросил Гриша. Отправка в тыл была, по его понятию, самым большим наказанием.
— За то, что у тебя слова расходятся с делом, — ответил Шапшаев. — Сказал, что будешь осторожным. А сам?
— Товарищ комиссар, да ведь если бы меня не было, как же сержант-то? Уж вы, пожалуйста, не отправляйте меня никуда, — испугался Гриша и вдруг
Вечером этого дня я зашёл к связистам и увидел такую картину: бесстрашный письмоносец лежал в уголке на каком-то ящике, уперев ноги в откос землянки. В руках он держал за концы скрученную нитку с надетой на неё большой плоской пуговицей и, растягивая нитку, самозабвенно крутил её, наслаждаясь заунывным писком.
Вот и пойми после этого мальчишечью душу!
Красным следопытам
Более двадцати лет прошло со времени тяжёлых боёв за Москву, покрылись травой окопы, и разрушились землянки. Но не заросли тропинки к памятникам боевой славы, могилам известных и неизвестных героев. Не исчезли из памяти людей-очевидцев те места, где самоотверженно сражались наши воины.
И если вас, юные друзья, заинтересуют места боёв прославленной Панфиловской дивизии, в которой воевали герои этих рассказов, воспользуйтесь нашей картой и отправляйтесь в путь.
Мы укажем вам только некоторые населённые пункты, где проходили бои.
Деревня Гусенево. Здесь 19 ноября 1941 года погиб генерал Иван Васильевич Панфилов. Произошло это так.
Фашисты бросили большие силы, для того чтобы прорвать рубеж Панфиловской дивизии на пинии Строково — Лысцово — Матренино и одним стремительным броском прорваться к Москве.
Немцы начали обстрел деревни Гусенево неожиданно. Генерал Панфилов, обеспокоенный создавшимся положением, вышел из укрытия и направился с группой офицеров на наблюдательный пункт. Неожиданно послышался чей-то крик «Ложись!». Рядом с пронзительным визгом разорвалась мина. Генерал покачнулся, схватился за грудь и упал. На месте гибели установлен обелиск, за которым следят пионеры школы в Гусеневе.
Гусенево находится на 101-м километре Волоколамского шоссе.
Ново-Иерусалимская. На этом рубеже шли тяжёлые бои.
В Ново-Иерусалимском монастыре были пробиты амбразуры для стрельбы из пушек и пулемётов. Очень долго противник не мог овладеть монастырём. И только бросив большие силы, ему удалось временно занять его. Монастырь является памятником русской архитектуры.
Деревня Строково. В ноябре одиннадцать сапёров-панфиловцев во главе с командиром взвода Петром Фирстовым и политруком Алексеем Павловым стояли насмерть, отбивая атаку немецких танков и прикрывая отход полка на новые рубежи. Почти целый день длился бой.
Одна танковая атака сменялась другой. В момент небольшого затишья Фирстов приказал в стога, разбросанные в поле, заложить патроны и взрывные пакеты. Как только танки возобновили атаку, бойцы подожгли солому. Раздались взрывы. Танки остановились. А в это время сапёры приготовились отбить атаку.
Политрук Павлов обратился к солдатам: «Если дрогнем, не устоим, Родина не простит нам. Умрём же, товарищи, но не отступим! Постоим за нашу родную землю».
Сапёры-герои погибли. Но танки всё-таки не прошли. Ночью жители села подобрали останки героев и схоронили. Теперь в деревне братская могила и памятник.