Начальник милиции 2

Дамиров Рафаэль

От переполнившей меня злости я неосторожно повернулся.

Звяк! — громко сказала бутылка у меня под ногами.

Этот звон, казалось, слышен был на улице. Твою дивизию! И Купер его, конечно, услышал.

— Кто здесь? — выдохнул он в пустоту кабинета, а я сквозь щелку видел, как он вертит башкой в поисках таинственного источника звука.

Затем его шаги стали приближаться к шкафу. Судя по всему, он верно определил источник звука. Еще несколько секунд, и подпол меня обнаружит.

Я вглядывался в щелку между дверями. Три метра, два,

один… я приготовился резко ударить его дверцей. Если попасть по морде, то запросто можно вырубить. Не хочу, чтобы Купер знал, что мне известно о его планах. Иначе он будет искать способ от меня здесь избавиться — а спасти отдел если кто и сможет, то только я. Во всяком случае, я попробую, Кулебякин просил, да и я сам имею желание.

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове буквально за секунду. Я весь был словно сжатая до предела пружина. Готовность номер р-раз! Уже примеривался к рывку. Еще секунда, резко толкну дверь и…

— Евгений Степанович, разрешите? — раздался за спиной Купера мелодичный женский голосок в двери кабинета.

Такой переливчатый голосок есть только у одной сотрудницы нашего ГОВД. У птички-кадровички…

— Что вы хотели? — вздрогнул Купер и обернулся.

Я удержал дверку в напряженных пальцах и продолжал наблюдать через щелку за происходящим.

— Я вам на подпись тут запросы принесла, и вот еще характеристика, её тоже бы завизировать. Кстати, план ИВР на следующий квартал утвердить надо. Бумаг накопилось… Хи-хи…

— Рабочий день закончен, — прокряхтел Купер, — оставляйте документы, завтра подпишу. Хотя нет… Заберите их обратно, у меня замок неисправен, пусть у вас побудут.

— Хорошо… Ой, Евгений Степанович, простите, а что вы такой напряженный, случилось чего? — промурлыкала Мария. — Хотите, я вас кофе угощу? Заграничным, а не из корня подорожника. Мне подруга из командировки привезла. Хотите?

Мария картинно выгнула спинку, отклячила попу и смотрелась эротичнее, чем сама Светличная в пикантной сцене «Бриллиантовой руки». Если у Купера есть хоть что-то от мужика, то он должен обязательно клюнуть.

— Ничего не случилось, и вообще, это не ваши заботы, Мария Антиповна, — отмахнулся Купер, но проговорил эту фразу уже куда мягче, и взгляд его скользнул по изгибу стана кадровички.

— Ой, а что вы возле шкафа стоите? Трамвай ждете? Хи-хи…

— Проверить кое-что хочу.

— Домового ищете? Или опять у Петра Петровича бутылки в шкафу звенят?

— Что?

— Ой, Евгений Степанович, да не обращайте внимание, они у него там в шкафу всегда сами по себе перезвякиваются. Мы уже привыкли.

— Как это? — опешил подпол. — Сами по себе?

— Ну не сами, конечно, а крысы там их двигают. Санэпидстанция этих пасюков травила, травила, а они все не дохнут. Во-от такенные бегают!

— Ненавижу крыс! — Купера аж передернуло, и он попятился от шкафа, потряхивая брылями. — Вот, что Мария Антиповна, вызовите мне завтра крысоловов. Срочно!

— Каких таких крысоловов? У нас только санэпидстанция.

— Мне без разницы, каких, с дудочкой или без, но чтобы ни одной крысы в отделе не было. Вам ясно?

— Сделаем, Евгений Степанович, если надо будет — мы эту крысу всем отделом выживем. Уже выживаем. Пойдемте кофейку попьем.

— А пойдемте, — заулыбался Купер и, с опаской покосившись на шкаф, вышел вслед за кадровичкой.

Молодец, Маша. Спасла меня… А точнее, спасла Купера от перелома носа и возможного сотрясения.

Выждав пару минут, я выбрался из шкафа. Подошел к столу, порылся в бумагах. Какие-то приказы из главка «об улучшении», «об углублении», «внедрении» и «выявлении виновных лиц и принятии неотложных мер реагирования». Всякая дребедень в виде политических вырезок из газет, каких-то планов, докладных и прочего начальственного мусора. Причем, скорее всего, половина из этих бумаг осталась от Кулебякина. Газета «Советский спорт» и кроссворды — точно от него.

Я вышел из кабинета. Все, что надо было узнать, я и так узнал. Пройдя по коридору, подкрался к кабинету кадров. Там шипел чайник, хихикала Мария и бубнил подполковник, окрыленный вниманием красавицы.

Все нормально, он ничего не заподозрил. Я развернулся и стал тихо ступать по коридору в сторону лестницы. Сзади кто-то подпорхнул и обхватил меня руками. Нежно и мягко. Поцеловал в шею, щеку.

— Я думала, он тебя застукает, — с облегчением выдохнула Мария.

Я повернулся к Маше, обнял ее, подхватил и утянул в закуток.

— Как ты бесшумно так подкралась? И как узнала, что я в коридоре?

— Я столько лет здесь сижу. Могу наступать бесшумно, знаю, где какая досочка скрипнет, вздрогнет.

И говорит так — легко, словно о цветах или ещё о чём душеспасительном. Ну что за птичка эта Мария…

— Я, вроде, тоже не скрипел, — ухмыльнулся я в ответ.

— Не скрипел, а я чувствую все одно, если кто-то ходит в коридоре.

— Молодец, за Купера отдельное спасибо. Как ты очень вовремя зашла в его кабинет с документами… И про бутылки придумала. И про крыс.

— Я не придумала, — хитро улыбнулась кадровичка. — Ваня прилетел ко мне испуганный, говорит, там Саша не успел улизнуть, но я-то знала, что ты найдешь способ укрыться или спрятаться, тебя так просто не возьмешь. Я сразу бегом к кабинету, хотела отвлечь Купера, прислушалась, прильнула ухом к скважине, а он с кем-то по телефону разговаривает, ну, думаю, раз не скандал, то все в порядке, спрятался ты, успел. В шкаф, наверное, нырнул, там больше негде прятаться, если только у тебя нет шапки-невидимки. Но я знаю, что в шкафу Петр Петрович бутылки хранит, он их не выбрасывает, он соседу их отдает, самогон разливать. Только об этом подумала, как слышу: зазвенела бутылочка. У меня сердце упало, ну, думаю, все… Собралась с духом и в кабинет зашла, благо с собой кипу каких-то бумажек взяла, будто на подпись. Хорошо, что Купер ленивый и не стал с бумагами разбираться, а дальше ты все знаешь.