Начальник милиции
Шрифт:
— Ну хорошо, — улыбнулась Маша, — попробую Петру Петровичу сунуть такой вариант. Ой, что будет! Хи-хи… Но собаку надо найти, — проговорила женщина. — Вернуть Мухтара обязательно.
— А… списать его разве нельзя? — поинтересовался я, подумывая, что собака с возу — кинологу легче.
Мне мороки явно меньше.
— Ну нет, это тогда у тебя с зарплаты вычтут, как у материально-ответственного за животное.
— И сколько вычтут?
— Не знаю. Надо в бухгалтерии уточнять, но не меньше ста рублей, я думаю.
— Сколько? —
Мария Антиповна покачала головой.
— Это не шавка, Мухтара нам из области, из Угледарска прислали. Его прошлый инструктор-кинолог погиб при выполнении долга. Он ему как хозяин был. Говорят, Мухтар очень хорошо показал себя в работе.
— Что же такого ценного хвостатого работника в Зарыбинск отправили? — скептически спросил я. — Пусть бы в области и работал.
— После смерти кинолога он никого к себе не подпускал. Никто с ним ладу не мог найти.
— А я, значица, кинолог от бога? Раз мне доверили трудного пса. Так получается?
— Ха-ха…
— А что смешного? — почуял я неладное.
— Не знала, что ты так шутить умеешь… Ты же следователь, а на сержантской должности кинолога поставлен, потому что вакансий других нет. Будто сам не знаешь.
— Следователь? Я? С чего ты взяла?
— Хи-хи… Опять шутишь. Я же кадровик. У тебя в дипломе об окончании красным по синему прописано: «Высшая следственная школа МВД СССР». Да, в общем-то, и все знают об этом.
Интересно девки пляшут, выше носа ляжкой машут… Это что получается? Меня, выпускника ведомственного ВУЗа, целого лейтенанта, запихали на сержантскую должность собачника? Мда-а… Что-то все хуже и хуже думаю я о своем предшественнике. Что же ты, Саша, сотворил такое, что вселенная тебя не жалует? Ну да ничего, теперь у тебя есть я. Вернее, я — теперь это ты. Или ты — теперь это я? Короче, мы теперь… Тьфу, блин, запутался!
— Маша, золотце, скажи… Если я не найду Мухтара, меня следователем сделают?
— Скорее всего, да, кинолог без собаки, что женщина без помады. Заберут тебя в область, обратно в Угледарск, откуда ты и перевелся. У нас свободных единиц ведь нету. А там народу не хватает в следствии, потому что нагрузка большая. Область все-таки. Но подожди, а как же?… — кадровичка озадачилась. — Ты же сам там не хотел служить, вот и согласился на кинолога, сказал, собак любишь. Забыл? В следствии у тебя не пошло. Извини, Саша, но я тебе по секрету скажу… Ты только не обижайся. В Угледарске от тебя просто избавились, когда предложили перевестись в Зарыбинск.
— Это почему? — я снял фуражку и поскреб затылок. — Дай угадаю… я что-то накопал такое, неудобное начальству? Да?
Инспекторша вздохнула и, глянув мне в глаза честно и открыто, проговорила:
— Всем хочется героями быть. Саша, а ведь ты просто заволокитил сроки по нескольким делам и материалам, получил представление из прокуратуры за это, был привлечен к дисциплинарной ответственности за нарушение норм УПК, и…
— Погоди, — прервал я. — Шучу я. Конечно, я знаю, почему я здесь. Просто иногда хочется услышать это от других…
— Да? — с лёгким раздражением, но снова игриво переспросила Мария. — А я уж думала, это ты меня проверить решил, что ли. А зачем от других?
— Понимаешь, Маша, чтобы, как это называется, пробрало… До самых недр души. Чтобы встрепенулось внутри все по-комсомольски. Чтобы мог я осознанно избрать путь исправления и личностного роста, как молодого строителя коммунизма, и не быть разгильдяем в рядах ваших… кхм, наших органов. Сама знаешь, что общественное мнение и институт коллектива у нас в стране играет важную роль в формировании личности, сотрудника, работника. Вот я… Хочу, чтобы вы, коллектив — на меня влияли… Ух! Аж пробирает от таких мыслей. Чувствуешь?
— Похвально, — закивала Маша. — Только если ты Мухтара не найдешь, тебя обратно в область заберут. В следственный отдел…
Проговорила она это с некоторым сожалением, будто совсем не хотела, чтобы родной Зарыбинский ГОВД лишился и Мухтара, и кинолога.
Я пораскинул мозгами. Мне в следствие никак нельзя. Это же палево лютое, там меня вмиг раскусят. Я же не смогу составить ни одной процессуальной бумажки. Вот как протокол, мать его в топку, составлять? А этих протоколов разных там и постановлений всяких — больше, чем навоза за колхозной баней. Нельзя мне в следствие, не хочу… И сидеть в кабинете в стул пукать — что за работа такая? Не для того я на волю вышел и попал сюда, чтобы метрами квадратными кабинета следачьего себя ограничивать.
Вот только сейчас до меня дошло, что в ментовке, если уж и придется пересидеть пару лет, то должность кинолога — самое то. А собака? А что собака, в клетке пускай сидит, всем скажу, что не отошел Мухтарка от смерти прошлого хозяина ещё, мол, работаю над приручением. Его история всем известна, поэтому поверят, и мне спокойнее, и следствие Угледарска целее будет. Решено. Найду псину и во что бы то ни стало верну ее. Вот только где ее теперь искать?
В таких думках я вышел из кабинета. Как вдруг из темного закоулка коридора ко мне сзади кто-то подскочил. Не люблю, когда со спины подходят. Резко обернулся и очутился нос к носу с Трубецким.
— Слышь, ты… смотритель вольер, начальник мисок, — прошипел лейтенант, чуть озираясь. — Я тебя закопаю…
— Послушай, Антоша, я тебе уже говорил, что доской кинул из благих намерений.
— Да какая на хрен доска?! — лицо оппонента критично близко придвинулось к моему, казалось, сейчас Трубецкой будто Тайсон укусит меня за ухо. — Ты к Машке… к Марии Антиповне не лезь, понял?..
Первая мысль — двинуть в пах коленкой. Благо дистанция самая что ни на есть удобная. Но второй раз ведь не отпишусь, никто не поверит, что во благо по яйцам стучать можно. Мне в этом отделе, похоже, больше двух лет чалиться. Нужно почву под ногами не раскачивать, а притаптывать.