Начальник Нового года
Шрифт:
– Да девушку одну мне надо найти, дядь Коль. Мы с ней познакомились, и очень она мне понравилась. Только вот номер телефона взять у нее не успел. А девушка знаешь какая? Эх, жаль, что ты ее не видел!
– Так я ж ее видел!
– Верно, дядь Коль, ты ж меня от нее отгонял!
Теперь Максу казалось, что не было у него в жизни лучше момента, чем тот, когда консьерж дядя Коля отгонял его от Кати.
– Ну, за любовь! – предложил дядя Коля.
– За любовь! – согласился Макс.
– Вот из всех людей, дядь Коль, только ты ее и видел, – мечтательно сказал Макс. – Ты меня понимаешь? Понимаешь, почему я тут… какой день?
– Четвертый, – подсказал дядя Коля.
– Да, четвертый день стою. Понимаешь ты меня, дядь Коль?
– За понимание!
– Да, за понимание!
– Нет, не понимаю.
– Это ты зря, дядь Коль! Я к тебе со всем уважением…
– Ты меня уважил, и я тебя уважу. Чего тебе здесь стоять, если я уже здесь стою?
– Не понял.
– Смотри, я и так здесь стою. Когда девушка твоя пройдет, я ее и замечу. А дальше ты сам мне скажи: куда тебе – в машину стучать или по телефону звонить?
– Держи бутылку, дядь Коль, – мгновенно протрезвел Макс. – Так, вот тебе номер телефона, звони мне сразу.
– Как только, так сразу!
– Дядь Коль, ты гений! – проорал Макс уже на ходу, крупной рысью убегая в сторону метро.
– А то! – сказал дядя Коля уже сам себе. – А машина? – вдруг вспомнил он. – Ах да, выпивши нельзя за руль. – Дядя Коля махнул рукой.
– А то! – сказал он, закрывая дверь. – Давно бы по-человечески поговорил и не торчал бы тут четыре дня, как бомж, не спал бы в машине. А то!
Катя
С тяжелым сердцем Катя ехала к заказчику. Если бы не работа, она бы еще долго избегала и эту станцию метро, и даже эту ветку. Опять проехать по тому же самому эскалатору! Опять пройти мимо той самой лужи! Как живут, интересно, люди, у которых случается один роман за другим? Избегают половины станций метро, потому что «Белорусская» навсегда связана с Геной, а «Краснопресненская» – с Жорой? Или станция у них остается станцией и ни с кем она не связана? «Фрунзенская» у Кати теперь была прочно связана со скандинавским богом Максом – что тоже странно, рассуждала Катя: с Максом они виделись здесь один раз, а реставрировать книгу, то есть к Сергею Сергеичу, она ездила каждый день. Сергей Сергеич, – б-р-р-р! Раньше она его просто боялась, но теперь, в своей любезной модификации, Сергей Сергеевич просто вгонял ее в панику.
После того как он угощал ее чаем и дышал в затылок, Катя несколько дней манкировала работой, но тут пришла страшная платежка за квартиру, и Кате пришлось взять себя в руки. Без денег за эту работу в этом месяце ей концы с концами не свести.
Катя подавила вздох и постаралась улыбнуться консьержу.
– О, здравствуйте, добро пожаловать! – засуетился он, показывая в приветливой улыбке свой единственный зуб.
– Приятно, когда тебя так тепло встречают, – не покривила душой Катя.
Она поднялась на лифте и дотащилась до входной двери, все более замедляя ход. Подняла руку к звонку, но позвонить не решилась.
– Пока еще на воле, – жалобно сказала она вслух, – хоть несколько секунд.
– Перед смертью не надышишься, – сурово ответила Катя самой себе.
– С кем это вы разговариваете? – строго спросила домработница, открывая дверь.
Катя чуть не бросилась ей на шею от радости.
– Вы просто волшебница! – объявила она, ликуя, но все-таки приостановилась, не зная, за что бы похвалить эту добрую женщину. Нельзя же было сказать: «Слава богу, что вы не Сергей Сергеевич». – Я еще не позвонила, а вы уже открыли дверь. Как вы догадались?
– Домофон звонил, – настороженно сказала домработница. Она не понимала причины Катиной эйфории.
Ну, не понимает, и слава богу!
– А я сразу за работу! – сообщила Катя, отдавая свое пальто.
– Сергей Сергеич велел подать вам чаю, когда захотите. И поесть, если проголодаетесь.
«Мне здесь кусок в горло не полезет», – подумала Катя. Но вслух сказала только:
– Нет-нет, спасибо, я сыта.
– Вмиг узнаешь воспитанного человека: он всегда сыт, – негромко проговорила домработница.
– Гоголь! – обрадовалась Катя неожиданной литературной встрече. – Это Плюшкин говорил. Любимая цитата моей бабушки. Была. Простите, а мне кажется, я не спросила еще, как вас зовут.
– Правильно кажется. Не спросили. Меня зовут Нина Семеновна.
– А меня Катя.
– Катерина Александровна. Не Катя, а Катерина Александровна, – многозначительно кивнула головой Нина Семеновна.
– Почему? – удивилась Катя.
– А то весь век пробегаете в катюшах да катях.
Потрясенная этой мудростью, Катя отправилась работать. Чтобы оправдаться перед книгой, Катя принесла ей уже готовую закладку. Закладка была – загляденье, даже с точки зрения очень придирчивой Кати. Широкая полоска кожи с золотым тиснением, позолота тусклая и в некоторых местах как бы стершаяся. Этого эффекта Катя добивалась особенно долго. Она открыла книгу, вложила в нее свою закладку и залюбовалась.
– Вот за что я люблю свою работу, – сказала Катя книге, – за то, что получается вот такое.
И за книгу ответила:
– Ты, Катя, молодец!
– Подтверждаю: вы, Катерина Александровна, умница и талант! – сказал за ее плечом Сергей Сергеевич.
Катя чуть не упала со стула.
– Всегда хотела узнать, как себя чувствуют люди, которых часто хвалят, – от неожиданности она выпалила то, что думала.
– И теперь, когда вас хвалят, вы обнаружили, что это совсем не так приятно, как кажется со стороны? – проницательно заметил Сергей Сергеевич.
И тут затрезвонил старенький Катин телефончик. Она даже вздрогнула. И Сергей Сергеевич, кажется, вздрогнул.
– Катюха, ты где? – громко кричал в телефоне музейный программист Сева. – Срочное дело! Есть чем записать?
– Да, – Катя привычным жестом вынула из-за уха карандаш.
– Пиши номер: 2-12-85-06.
– Записала, – сказала Катя Севе, а потом повернулась и сочла нужным пояснить Сергею Сергеевичу: – Это из музея. Что-то срочное. Извините.
– Короче, Катька, ты, оказывается, теперь звезда Ю-Туба, десятки тысяч просмотров!