Начало нас
Шрифт:
Это моя ценность.
Мои глаза ловят отражение в зеркале. Моё отражение — моё бледное тело. Я раздутая? Мой живот выглядит слегка раздутым. Моя талия стала больше, а бедра кажутся толще, чем вчера. И моя грудь. Они не задорные — нет, у меня грудь слишком большая, слишком тяжелая, а наклоны непропорциональные. В моем теле нет ничего привлекательного.
Мои недостатки смотрят на меня через зеркало, и я борюсь с кляпом, чувством чистого отвращения, охватывающим меня.
Что со мной не так? Я недостаточно тренируюсь? Не достаточно
То, что видят люди, — это идеальный фасад, который я им показываю. Красивая иллюзия того, кем является Райли Джонсон. На самом деле моя ценность — ценность распадающейся бабочки. Бесполезно и гротескно.
Моё тело — тонущий корабль, и я тону среди его обломков.
Я схожу с весов, избегая зеркала. Я машинально одеваюсь и иду обратно в спальню и обнаруживаю на тумбочке поднос с едой. Поднос с идеальными порциями еды. С точными калориями и белками, которые моя мать велела давать мне мисс Миллер. Моя мать контролирует каждый кусочек еды, которую я ем, — по крайней мере, она так думает.
В вызывающем молчании я запихиваю еду в рот. Точно зная, что буду делать потом. Слабительные средства на моей тумбочке практически издеваются надо мной. Я почти не пробую еду, почти не жую, просто заглатываю все в горло с помощью воды. Освободив поднос, я беру с тумбочки маленькую бутылочку с таблетками и иду в ванную.
Вот моя ценность.
Ничтожная и гротескная.
ГЛАВА 2
Грейсон - 15 лет (первый курс)
Наоми босиком ходит по гостиной, собирая на ходу свои разноцветные резинки для волос, прежде чем вернуться ко мне и бросить их мне на колени.
Я ухмыляюсь, точно зная, что она пытается мне сказать, даже не произнося ни слова.
— Ты хочешь, чтобы тебе сделали прическу?
Она кивает, на ее губах играет улыбка.
— Какие косы ты хочешь?
Мое сердце колотится в груди, пока я с нетерпением жду ее ответа. Всего лишь слово, дорогая. Одно слово, это все, о чем я прошу.
Она смотрит через мое плечо, избегая моего взгляда. И тут ее взгляд падает на нашу маму, которая спит на кровати в углу трейлера. Наоми смотрит на меня, ерзая с розовой резинкой для волос в руке.
Поговори со мной, пожалуйста.
Проходит минута, и когда она продолжает молчать, я понимаю, что, возможно, сегодня не тот день, когда я услышу ее голос. Она продолжает ерзать с резинкой для волос, но ее движения теперь более возбуждены. Ее губы сердито кривятся, и она смотрит на меня, нахмурив брови от сильного нетерпения.
— Ты не будешь со мной разговаривать, да? — Я спрашиваю, как подсказку. Ей стоит только сказать слово «нет», и этого будет более чем достаточно на всю оставшуюся мою несчастную жизнь.
Она протягивает руку вперед, махая резинкой для волос перед моим лицом. Например, спросить: «Ты собираешься заплести мне косы или нет?»
Такая нетерпеливая и нахальная девчонка.
—
Наоми слегка возбужденно шевелит мне, сигнализируя, что пора начинать.
— Да, да. Терпение — добродетель, Ваше Величество.
Моя сестра хрипло смеется, и мое сердце увеличивается в десять раз. Черт побери, мне нравится ее смешок. Я хочу заключить это в бутылку и хранить в безопасном месте.
Я хватаю расческу с широкими зубцами и начинаю расчесывать ее макушку. Ее волосы на ощупь напоминают пушистый хлопок: густые и мягкие. Наоми родилась с головой, полной красивых черных волос, и по мере того, как она росла, росли и ее волосы. Нет определенных закрученных узоров; это просто пух везде.
Хотя моя мама говорила, что я идеальная смесь ее и моего отца, Наоми — точная копия нашей матери. С круглым лицом, кожей цвета корицы и темными волосами. У нее даже нос и брови нашей матери. Но ее глаза… свои серебристо-голубые глаза она получила от нашего отца.
Отца, которого она никогда не встречала.
Но я не думаю, что ее волнует его потеря. Я есть у Наоми … и на какое-то время, я думаю, ей этого достаточно.
Она видела его фотографии, рамки для фотографий, которые теперь затерялись где-то в маленькой жилплощади. В последний раз, когда я видел отца, Наоми было два месяца. Это было четыре года назад. С тех пор, как я был ребенком, он никогда особо не появлялся рядом, но это был самый длинный период с тех пор, как он исчез.
Я расчесываю волосы Наоми, тщательно распутывая все узлы, которые нахожу. Волос так много, что иногда я не знаю, что делать со всеми этими красивыми локонами.
Расчесав пряди, я тянусь за пульверизатором, но Наоми уже хватает его и протягивает мне.
— Спасибо, маленькая мисс Помощница.
Я не вижу выражения ее лица, но знаю, что моя сестра прихорашивается от похвалы. Она любит комплименты так же, как любит зефир.
В бутылке я смешал воду, кондиционер и кокосовое масло. Это как натуральный спрей для укладки, и, черт возьми, он много раз спасал мою страдающую задницу. Что я знаю об укладке волос маленьких девочек? Немного. Но я учусь.
Особенно с такой требовательной принцессой, как моя младшая сестра. Она держит меня в напряжении, время от времени требуя новых причесок. И я не могу отказать надутой Наоми.
Наоми четыре года, и она ни разу не сказала нам ни слова. Я бы подумал, что она немая, если бы однажды не заметил, как она тихо разговаривает со своими куклами. Однако это было единожды и больше никогда не повторялось. Но этого было достаточно, чтобы дать мне понять, что моя сестра умеет говорить. Она просто предпочитает не делать этого.