Начало нас

Джеймс Лайла

— Грейсон. — Я поднимаю голову на голос дяди Бена. — Твой отец пытался снова связаться с тобой?

Вот дерьмо.

Он задает вопрос невинно, но я почти чувствую в нем скрытое предупреждение. Дядя Бен знал, когда моего отца выпустили из тюрьмы, и предупредил меня, что Харрисон, вероятно, придет меня искать. Он не ошибся.

Я пережевываю курицу, а затем глотаю.

— Вчера, — честно говорю я ему. Нет смысла лгать дяде Бену; в конце концов он всегда узнает правду. И, честно говоря, я не хочу с ним связываться. Не потому, что он влиятельный человек.

А потому, что я его уважаю.

— Я бегал в парке, и он нашел меня. Хм, мы немного поговорили. Он говорит, что хотел бы как-нибудь пообедать со мной, если я захочу.

Харрисон Эйвери настойчив, я отдаю ему должное.

Жаль, что я ему не доверяю.

Тетя Навея гримасничает, но ничего не говорит. Дядя Бен молчит минуту. Звук серебряных столовых приборов, звенящих о фарфоровые тарелки, наполняет тишину.

Как только наши тарелки и стол убраны, тетя Навея достает свой печально известный яблочный пирог.

— Много корицы, специально для тебя, — говорит она с блеском в карих глазах.

— Ты умный молодой человек, — наконец, говорит дядя Бен, и когда он это делает, тоном его является предельная уверенность и самоуверенность. У него действительно есть сила контролировать всю комнату своим голосом. — Взрослый для своего возраста. Я не буду тебя контролировать и не буду принимать за тебя решения. Ты достаточно зрел, чтобы знать, что правильно, а что нет. И я верю, что ты примешь правильные решения. Мы верим тебе.

Мое сердце замирает в груди.

Последним человеком, который когда-либо мне доверял, была моя сестра.

— Спасибо. — Я сглатываю, а затем судорожно выдыхаю. — Я понимаю. Я никогда не подведу вашего доверия, сэр.

— Дядя Бен, — хрипло говорит он.

Я киваю.

— Хорошо. — Он выжидающе смотрит на меня. — Дядя Бен.

Я впервые произнес это вслух. В голове я называл их дядей Беном и тетей Навеей, но каждый раз, когда я говорю с ними, из моих уст вылетает либо сэр, либо мэм. Они много раз пытались меня поправить, но это никогда не казалось правильным.

До сегодняшнего дня.

До настоящего времени.

Дядя Бен откидывается на спинку стула и обнимает спину тети Навеи. Его пальцы успокаивающе касаются ее плеч, круговыми движениями взад и вперед.

У них обоих на лицах самые глупые улыбки.

Я засовываю в рот еще одну ложку пирога, чтобы скрыть улыбку облегчения.

ГЛАВА 10

Колтон - 16 лет

Я расправляю плечи, боль разливается по мышцам. Мы с Мэддоксом сорвали вечеринку, на которую нас не пригласили. Свен из школы Карлтона праздновал свой день рождения. У Беркшира есть два заклятых врага. Беркшир был непобедим, когда дело касалось футбола. Лейтон Хай всегда второй.

Школа Карлтона занимает третье место, но по бейсболу они занимают

первое место. И они этим очень гордятся.

Свен, северный олень, как я его называю, пытался разбить мне об голову чертову бутылку. Если бы не моя быстрая реакция, я бы, наверное, получил перелом черепа и сильное сотрясение мозга. Но в итоге я получил только травму плеча.

Я думаю, что осколки застряли в моей плоти. Бляяядь, это больно.

План состоял в том, чтобы сорвать вечеринку. Но Мэддокс решил засунуть язык в глотку какой-то случайной девчонке, которая в итоге оказалась девушкой Ноя. Ной, знаменитый (хотя я бы сказал, дерьмовый) питчер Карлтона. А Ной просто лучший друг Свена.

Поэтому, конечно же, завязалась драка, когда Мэддокса нашли с рукой под юбкой девушки. Она была вся в его объятиях, так что это определенно было по обоюдному согласию.

Но, черт возьми, эго Ноя получило удар.

Его девушка была сучкой-изменщицей, но каким-то образом мы заплатили чертову цену.

Мы с Мэддоксом побежали, когда на место прибыли полицейские. Я уверен, что папе Беннетту скоро позвонят. Ну да ладно, черт возьми. Ущерб уже нанесен.

Во всяком случае, это не первый раз.

Я прохожу комнату Коула. Мне почти хочется постучать в его дверь, проверить, как он. Как я делаю каждую ночь. Но мысль быстро уходит. Уже очень поздно; он, наверное, уже спит.

Я добираюсь до своей комнаты, но останавливаюсь в дверном проеме, когда вижу, кто внутри.

Сиенна сидит на краю моей кровати и ждет.

— Ты ранен. — Она задыхается, вставая при виде моей окровавленной рубашки. Ее рука подносится ко рту, ее глаза округляются от удивления.

Крякнув, я захлопываю дверь и запираю ее. Мое настроение мгновенно испортилось.

— Что случилось? Ты снова подрался?

— Что-то в этом роде, — бурчу я себе под нос.

— Подожди здесь и сними рубашку. Я принесу аптечку, — приказывает она.

— Выглядит хуже, чем есть на самом деле. — Я наблюдаю, как она удобно идет в мою соседнюю ванную. Она роется в моих ящиках, а затем уходит обратно с комплектом.

Сиенна молча указывает на кровать.

— Садись. Сними рубашку.

Я закатываю глаза и натягиваю через голову окровавленную рубашку. Она снова задыхается, осознавая ущерб. Господи, может ли она еще больше раздражать?

Я сажусь на край кровати, а она стоит рядом со мной, чтобы лучше видеть мои травмы.

— Под твоей кожей застряло несколько осколков. Не волнуйся, я их вытащу.

Я лишь хмыкаю в ответ.

Она пинцетом убирает все осколки стекла, а я изо всех сил пытаюсь сдержать болезненную гримасу. У меня высокая болевая терпимость, но, черт возьми, это жжёт. Интересно, если бы я налил на него немного дорогого отцовского виски, заглушило ли бы это боль?

Закончив, она заканчивает протирать рану антисептическими салфетками, а затем перевязывает мне плечо.