Начало нас
Шрифт:
Я хочу поправиться.
Я хочу быть Райли, которая устанавливает свою собственную корону, бесстрашной Райли, а не той Райли, которая боится собственной тени.
ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ
Возможно, доктор Бэйли не так уж ошибалась насчет этих социальных кругов и их влияния. Я имею в виду, она права в одном. Мы с девочками смогли создать для себя основу товарищества. Система поддержки, как сказала бы доктор Бэйли.
Мы проводим это
Я хватаю свой холст размером 16 на 16 дюймов и жду, пока остальные сделают то же самое. Наша задача сегодня — нарисовать что-то, что имеет для нас значение. Я думаю, рисование должно иметь терапевтический эффект. Или нам так сказали.
— У тебя есть идеи, что ты хочешь нарисовать? — спрашивает Марьям, подходя ко мне. Холст она держит под мышкой, а коробку с красками держит в левой руке.
Я пожимаю плечами, потому что на самом деле у меня не было возможности подумать об этом. Нарисовать что-то, что имеет для меня значение? Что значит? Я думаю, что дыхание важно. Кислород? По крайней мере, это помогает мне выжить.
— Я не очень хороший художник.
Я слышала, что надежда — это сон пробудившейся души. Но что происходит, когда душа теряет всякую надежду?
— Я думаю, это довольно весело, — задумчиво сокрушается она. — Мой отец пытался добиться расположения моей мамы своими навыками рисования. У нас дома развешаны полотна, которые он нарисовал более двух десятилетий назад.
Марьям много рассказывает о своих родителях. Ее слова всегда наполнены тоской и меланхолией. Похоже, у нее лучшие отношения с родителями, чем у остальных из нас.
— Ох, твои ногти! — Стеффи хлещет, привлекая наше внимание к тому месту, где она стоит. Она держит руку Оливии в своей, внимательно рассматривая желтые ногти в цветочек. — Какого черта, они выглядят так красиво и профессионально сделано.
— Я сделала их сама, — с гордостью говорит Оливия. — У меня в комнате есть набор для маникюра. Я могу сделать тебе.
— Это придает мне весеннее настроение, мне это нравится! — Марьям добавляет. — Пастельный цвет такой красивый.
— Я могу сделать и тебе, если хочешь. У меня больше пастельных тонов, какие тебе нравятся? Я могу сделать розовый или фиолетовый, — предлагает Оливия, но Марьям уже качает головой.
— Я не могу сейчас накрасить ногти лаком, мне нужно помолиться позже. — Стеффи и Оливия понимающе смотрят на нее, и она уточняет: — Но, может быть, на следующей неделе? Если ты не возражаешь. У меня будут месячные.
— Круто, я могу сделать это на следующей неделе.
Марьям благодарно улыбается. Взяв холсты и принадлежности, мы выходим в сад и находим место для рисования, которое доктор Бэйли зарезервировала для нас. Мы находим шесть мольбертов, расположенных по кругу, и каждый из нас выбирает по одному, прежде чем приступить к установке.
Весенний ветерок ласкает мою кожу, принося немного тепла. Раньше мне
Раньше я думала, что весна — это медленно переполняющаяся бутылка бурлящей радости. Она прогоняет холодные когти зимы и дарит нам теплую ласку лета. Распускаются почки, оттаивают деревья и зеленеет трава. Здоровое. Живое.
Весна приносит жизнь — сезон ароматов.
Мне это понравилось.
Но вот весна холодна и одинока — тягостная тоска, с ужасными воспоминаниями и пустым одиночеством.
Мой взгляд задерживается на чистом холсте.
— О чем ты больше всего сожалеешь? — спрашиваю я Марьям, которая взяла мольберт рядом со мной. Хотя мы шестеро сблизились, мы каким-то образом объединились в дружеские пары.
Стеффи и Эн Чжон.
Оливия и Милли.
Марьям и я…
Думаю, это работает. Мы с Марьям хорошо понимаем друг друга, и я думаю, что причина нашего сближения в том, что у нас одна и та же кровоточащая рана.
Мы обе опозорили наши семьи…
Марьям молчит секунду, прежде чем, наконец, отвечает:
— Переехать жить в кампус.
— Что ты имеешь в виду?
— Моя мать была категорически против этого, — тихо объясняет она. — Я поступила в Йельский университет, университет моей мечты, но дорога на работу была слишком долгой: два часа туда и два часа назад. Я думала, что это будет утомительно. Мой отец согласился, чтобы я могла жить в кампусе. Он никогда мне ни в чем не отказывал. Он называл меня своей Маликой. Я была его маленькой принцессой и его гордостью. Поэтому он отпустил меня, хотя моя мать была против. А теперь мне бы хотелось ее послушать.
— Это была не твоя вина, — мстительно защищаюсь я.
Марьям качает головой.
— Ты винишь себя в том, что произошло?
Когда я не отвечаю, она уныло улыбается.
— Когда я приехала туда, я сразу же поладила с двумя соседями по дому. Казалось, они уважали мои границы, или я так думала. Когда они приводили своих друзей и парней, я просто оставалась в своей комнате. Но иногда они просили меня присоединиться, и мне было неприятно всегда отказываться. Так что я присоединялась к ним, сидела в углу и смотрела, как они напиваются. Я ненавидела запах алкоголя и травки. Я не осознавала, что они подмешивали мне напитки и еду.
Она делает паузу, а затем качает головой, издавая невесёлый смешок.
— Подожди, нет, это ложь. В глубине души я знала, что что-то не так. Что-то пошло не так. Но приближались экзамены, и я была в таком стрессе. Я принимала снотворное, потому что боролась с бессонницей. Итак, сначала я предположила, что это побочные эффекты снотворного. Спутанность сознания, сонливость и все, что с этим связано. Мне потребовалось три недели, прежде чем я поняла, что происходит на самом деле. Но знаешь, что самое худшее? Трех недель было достаточно, чтобы я пристрастилась. Это безумие, да? Я имею в виду, как быстро это может стать зависимостью? Сказать это вслух — это достаточно безумие, я до сих пор иногда не могу осознать это. Так что да, я сожалею, что решила жить в кампусе. Я сожалею, что не послушалась маму. Я сожалею, что была такой наивной и глупой и доверилась не тем людям.