Начало нас
Шрифт:
Видите ли, меня всегда тянет к сломанным вещам; это своеобразный интерес. Меня тянет не исправлять их, а наблюдать, как из них вытекает отчаяние, видеть, как далеко они зайдут. И насколько тонка завеса жизни и смерти. Однажды мы с Коулом нашли раненую птицу. Пока он бросался на помощь, желая помочь — я же был просто очарован сломанным крылом птицы и ее борьбой за то, чтобы снова летать.
А Райли Джонсон?
Она сломанная красивая штучка.
Ее сломленность соблазняет меня; это питает
Она поднимается на ноги, беря с собой одеяло и книгу. Райли пытается бесшумно пройти мимо меня, и мне это забавно. Это все, что потребовалось, чтобы заткнуть ей рот? Она делает себя легкой мишенью и не осознает, что такие мальчики, как я, — мы видим уязвимость и набрасываемся на нее.
Давай, Райли Джонсон. Где в тебе огонь, тот, который я видел всего минуту назад? Я знаю, что она больше, чем эта жалкая слабачка.
Моя рука вытягивается наружу, и мои пальцы касаются ее светлых волос. Я обматываю шелковистую прядь вокруг указательного пальца, прежде чем притянуть ее к себе. Райли ковыляет ко мне, прежде чем встать на ноги. Но она по-прежнему не смотрит мне в глаза.
Я наклоняю голову, изображая невиновность, прежде чем извергнуть яд, который, как я знаю, причинит принцессе еще большую боль.
— Маленькую Мисс Популярность свергли с трона.
Ее губы раздвигаются с тихим вздохом, и она делает судорожный вдох, прежде чем ее взгляд, наконец, падает на меня. В ее карих глазах блестят золотые точки.
— Ты находишь это забавным, не так ли? Смеяться над чьим-то падением? Высмеивать их поражение? Это очень типично для тебя, Беннетт. Я даже не удивлена.
— А ты что?
— Что я? — Она резко огрызается.
Я снова дергаю ее за волосы, просто так.
— Потерпела поражение.
— Разве тебя там не было? — Ее раздражение сквозит в ее словах. — Разве ты не видел, что произошло?
Я видел, конечно. Но это была лишь внешняя оболочка Райли Джонсон. Ведь даже такие красотки, как моя заклятая соперница, таят в себе темные и грязные секреты. Так, какие же у нее? Мои глаза блуждают по ее лицу и телу, задерживаясь на ее сиськах и покачивании бедер. Желтое платье идеально облегает все ее изгибы.
— Знаешь, что ты мне напоминаешь? — Мои губы дергаются в полуулыбке при воспоминании. — Однажды я нашел раненую птицу. Крыло было сломано.
Ее розовые губы образуют безмолвное «О».
— Она умерла, — говорю я ей.
Она отдергивается, и ее губы сердито кривятся.
— Я напоминаю тебе мертвую птицу? Отпусти мои волосы, Колтон.
Я не отпускаю. Интересно, она всегда такая оборонительная и настороженная?
— Знаешь, почему она умерла?
— Нет. — Она рычит, но это едва ли похоже на рычание котенка. — Мне все равно, теперь отпусти меня.
— Потому что птица потеряла желание выжить. Вот почему ты мне это напоминаешь. —
Вот откуда мое удовольствие — я бешу людей, потому что их гнев питает ненависть внутри меня. Зависимость проявляется во всех формах. Это мой любимый препарат.
— Это был мертвый, упавший воробей. Ты умирающая, падшая принцесса. Слабая добыча в мире, полном опасных зверей, — говорю я, насмехаясь над ней.
Ее рука скользит так быстро, что я едва успеваю ее поймать, пока она не схватила мои волосы в кулак. Она сильно тянет меня, заставляя мою голову откинуться назад.
— Отпусти. Мои. Волосы. Беннетт. Это последний раз, когда я говорю тебе.
Я тяну за шелковистую прядь.
Она сильнее тянет меня за волосы.
Мои губы дрожат в понимающей ухмылке. Вот и все. Вот огонь, который я видел ранее. Итак, что же у нас здесь? Райли Джонсон наконец-то стала интересной.
Я отпускаю ее волосы, позволяя светлой пряди высвободиться из моего указательного пальца. Райли отпускает руку и делает шаг назад.
— Держись от меня подальше, Беннеттт.
Я поднимаю руку, ту, в которой держу клементину, в притворном приветствии.
— Пусть наши пути больше никогда не пересекутся.
Ее карие глаза с тревогой скользят по моему лицу, прежде чем она выпрямляет спину и уходит. Положив в рот еще один кусочек клементина, я лениво жую, наблюдая, как ее задница раскачивается взад и вперед в желтом платье.
Ага.
Пусть наши пути больше никогда не пересекутся, Немезида.
ГЛАВА 8
Райли - 16 лет
Я в ярости.
Доктор Бэйли говорит, что когда гнев гноится, мы начинаем искать виноватого. «Гнев — это мелкий дьявол на твоем плече, напоминающий тебе о твоих собственных страданиях», — говорила она мне во время нашего еженедельного приема у психотерапевта. Она сказала мне думать за пределами гнева, который держит меня в плену, смотреть за пределы слабости, которая меня ловит.
Но сейчас я не могу этого сделать.
Кем себя считает Колтон Беннетт? Сравнить меня с мертвым воробьем со сломанным крылом. Он ничего обо мне не знает. Но я знаю, почему он сделал это сравнение. Птицы обычно свободные существа. Но Колтон косвенно напомнил мне, что я в клетке — побежденный воробей. Что такое птица без крыльев? Какая птица не умеет летать?
Мертвая птица.
Мертвый воробей.
Умирающая Райли.
Мои кулаки сжимаются, когда я вспоминаю его насмешки.