Начало нас
Шрифт:
— Пожалуйста, — говорит она с большим высокомерием в голосе.
— Спасибо, — бормочу я себе под нос. Я действительно ненавижу быть в долгу перед ней.
Это будет уже второй раз.
— Тебе действительно пора перестать драться, — отчитывает она меня, как будто имеет на это полное право. — Я думаю, что этот мальчик Коултер оказывает плохое влияние. Каждый раз, когда вы тусуетесь с ним, за вами двоими всегда происходит какая-то драма.
У меня тут же поднимаются волосы, я чувствую, что защищаю и Мэддокса, и себя. Сиенна ни черта не знает. Она
— Ты не моя мать.
В тот момент, когда эти слова сорвались с моих уст, я понял, что сказал что-то неправильное. Я сказал правду, но время было выбрано неправильно.
Сиенна кладет указательный палец мне под подбородок и поднимает мою голову так, что я смотрю ей в лицо. На ее губах застенчивая ухмылка — бесстыдная и неискренняя.
Ее большой палец касается моей челюсти.
— Ты прав, я не твоя мать.
Сиенна наклоняется, приближая свои губы к моим. Я чувствую ее дыхание на своей коже, когда она многозначительно шепчет:
— Но в том-то и дело, что бы я ни чувствовала к тебе, это определенно не по- матерински, Колтон.
У меня мурашки по коже, но я не отталкиваю ее. Теперь я знаю ее игру. Я знаю, что ей нравится и какой садизм она жаждет.
Сиенна Беннетт — мастер манипуляции.
Жаль, что я не узнал этого раньше, еще до того, как попал в ее ловушку.
Она заставляет меня вернуться на кровать, пока я не прислоняюсь к изголовью. Она снимает свой шелковый халат, позволяя ему упасть на пол, прежде чем перебраться на кровать и оседлать меня. Ее рука ложится мне на грудь, а затем перемещается ниже к животу. Ее ночная рубашка задралась, и я обхватываю ее обнаженные бедра.
— Продолжай, — нетерпеливо требую я.
Чем быстрее она закончит, тем скорее я смогу немного поспать.
Ее ногти впиваются в мой пресс, а ее ухмылка становится шире, когда я втягиваю воздух. Сиенна наклоняется вперед, ее губы касаются моего горла, а затем прикусывает мочку моего уха. Она вращает бедрами круговыми движениями, создавая трение между нами, и мой член затвердевает сам по себе.
Часть моего сердца откололась.
Мне не нравится, когда я теряю контроль, и единственный раз, когда я теряю контроль, это с Сиенной. От ее близости у меня кружится голова, и уж точно не в хорошем смысле.
— Расскажи мне что-нибудь, — мурлычет она мне на ухо. Я ненавижу ее голос. Ненавижу, насколько он высокий и скрипучий. Она так старается выглядеть милой и соблазнительной, но все это так фальшиво и неприятно. — Ты пытался отослать Коула, потому что завидовал тому, что я начала обращать на него внимание?
Мое тело напрягается.
— Что ты имеешь в виду?
Она снова покусывает меня за мочку уха, и я прячу вздрагивание. Ничто в ее прикосновениях не доставляет удовольствия, но мой член каким-то образом реагирует. Блядь.
— Похоже, тебе не нравится, когда я с ним разговариваю, — говорит она. — У тебя всегда такое сварливое выражение лица.
Да, мне чертовски не нравится, когда ты разговариваешь с моим братом.
Нет, не потому, что я ревную.
А потому, что я не хочу, чтобы ты вонзила свои уродливые, убийственные когти в его невинную душу.
Мои пальцы сжимают ее бедра одновременно в отвращении и гневе. С ненавистью. Но она с радостью принимает это за собственничество.
— Ты права. Я не хочу, чтобы он был рядом с тобой, — говорю я ей. Мой голос хриплый, и я изображаю хриплость в тоне.
Сиенна хихикает, и у меня мурашки по коже. Я ненавижу ее смех — это все равно, что лить кислоту мне в уши.
— Я никогда не считала тебя ревнивым парнем, — снова мурлычет она. — Но опять же, говорят, первого никогда не забудешь.
Сиенна очень гордится тем, что она моя первая. Она считает, что это какое-то главное достижение в ее жизни. Красивый трофей, который она выиграла. Думаю, в каком-то смысле она вышла победительницей. Мой отец почти не обращает на нее внимания, разве что когда ему нужна жена, чтобы покрасоваться на руке. Но для Сиенны это не имеет значения.
У нее богатый муж.
И сын ее мужа в ее постели — молодой, мужественный жеребец, как она любит меня называть.
Для нее это двойная победа.
— В любом случае, ты самый горячий близнец. — Ее губы касаются моего горла. — И определенно лучший любовник, чем твой отец. У тебя также член побольше.
Я вдыхаю, набирая в легкие кислород.
Я дышу.
И я снова дышу.
Я напоминаю себе, что я старший близнец.
Я должен защищать Коула.
И я буду делать именно это до своего последнего вздоха.
Она права. Если бы не Сиенна, я бы никогда не донес на Коула. Я бы никогда не предал его доверие и не сказал бы нашему отцу, что он пристрастился к морфию. Я бы постарался оставить его дома, но все равно помог бы ему.
Но как только Сиенна заявила о своих намерениях, я понял, что мне нужно вытащить Коула отсюда.
Даже если это означало солгать моему близнецу и подорвать его доверие.
Он никогда не сможет узнать правду.
Он никогда не узнает правду о моем предательстве.
Но теперь он вернулся домой, и мне нужно удержать на себе внимание Сиенны.
Ее одержимость началась в ночь аварии. Я думаю, это должно было начаться раньше, но она сообщила об этом только тогда. Только тогда я увидел правду, но было уже слишком поздно.
Сиенна просила меня доверять ей. Я сделал.
Сиенна сказала мне, что поможет мне и Коулу.
Я ей поверил.
Горечь наполняет мои легкие, когда она опускается на меня. Ненависть — это яд, и именно так Сиенна кажется мне ядовитой. Она взяла на себя весь контроль над мной, и разочарование, вызванное этим осознанием, оседает в глубине моего желудка, как кислота.