Начало после конца
Шрифт:
– Минут за тридцать до школы, она хотела прогуляться с подружками, – вытерев тыльной стороной ладони, мокрые глаза, отец убитой, посмотрел на меня. – Я и не знал, что вчера утром видел её в последний раз.
Ничего необычного, в этих словах не было. Но, должно быть хоть что-то, за что я могла уцепиться. Очередная версия разваливалась на глазах. Старый портсигар, ну ни каким образом не тянул на вещь, ради которой могли бы убить ребёнка. Да и у других жертв никаких связей с заводом или Ломоносовым не выявлялось. Такое бы стразу обнаружили и взяли бы в разработку.
Но и там меня ждал полный провал. Ничего цепляющего взор или вызывающего интерес я не обнаружила. Внимательно изучив небольшую комнату, принадлежащую Тане, я нашла лишь пустоту и обречённость. Единственная версия, которая выстроилась со слов отца покойной, не выдержала бы ни одной проверки. Я и сама это прекрасно понимала, но все же, на всякий случай взяла адрес Ломоносова, и решила первым делом поехать по нему. К тому же, пока будет происходить опознание и заполнение протоколов, я смогу скоротать время и навестить первого, серьёзного подозреваемого.
Выйдя из подъезда, я улыбнулась дежурившим рядом участковым и уже собралась сесть в служебную машину, как позади раздался пронзительный женский вой. Мы с парнями присели и резко обернулись. На асфальте перед домом расплывалось кровавое пятно, а человек, с которым я говорила всего несколько мгновений назад, смотрел на мир остекленевшими глазами. Прикрыв рот рукой, я отпрянула и постаралась дышать ровне.
– Ну, вот и всё, нет у нас больше свидетеля, – прохрипела я. – Остались только его показания и подозрения.
– Езжайте, мы вызовем труповозку, – поёжились парни.
Согласно кивнув, я все же поспешила в престижный район северной столицы, где в четырёхкомнатной квартире проживал Станислав Ломоносов с прекрасным видом на канал и цветущими кустами сирени под окнами. Его жилище словно замерло в веках и хранило величие дореволюционной эпохи. Дорогая древесина, картины в тяжёлых и массивных рамах, лепнина на потолке, хрусталь в дубовых шкафах. Коричневые обои с золотыми вензелями и тяжёлые шторы из тёмно-синей гобеленовой ткани, которую так сильно обожала матушка. Прям не начальник на заводе, а зажиточный буржуй. Зачем такому убивать ребёнка?
– Чем обязан? – усаживаясь в кресло, поинтересовался подозреваемый, представший передо мной в образе пожилого мужчины с начитанными глазами и добродушной улыбкой. – Признаюсь честной, в мой дом ещё никогда не приходили представители закона, ещё и столь приятной наружности. Вы мне мою покойную красавицу доченьку напоминаете. Что же, милочка привело вас в мою скромную обитель? Не чай, какая беда приключилась и вас отправили на опрос свидетелей, так вроде бы кумушки на лавочках ни о чем таком не судачили с утра пораньше.
– Сегодня была убита Татьяна Скворцова, дочь вашего подчинённого, с которым у вас возник конфликт несколько дней назад, – обведя внимательным взглядом гостиную, я достала удостоверение и показала его ещё раз. –
– Танечку убили? – замерев на миг, переспросил Станислав. – Как это произошло? Она же такая хорошая девочка была. Господи, что творится в этом мире.
– Ей нанесли ножевое ранение в области шеи и оставили замерзать на асфальте, около мусорных баков, – я внимательно наблюдала за реакцией собеседника в этот момент. – Тело было найдено неподалёку от её дома. Товарищ Скворцов утверждал, что между вами недавно произошла ссора из-за портсигара немецкого производства и вы обещали отомстить, не получив желаемую вещь, даже за весьма внушительную сумму денег, которая вряд ли бы была у простого работяги, трудящегося на заводе.
– Да, у нас возник конфликт из-за этой вещицы, – тихо сказал мужчина. – Но не хотите же вы повесить на меня убийство маленькой девочки, из-за такой ерунды? Да у нас сотни человек ежедневно ссорятся и говорят друг другу ещё более обидные слова. Прошу, поймите меня правильно, я бы не смог сотворить такого зверства.
– У вас есть алиби на сегодняшнюю ночь? – вопросительно приподняла я бровь. – Что вы делали с девяти вечера до полуночи? Кто может подтвердить ваше алиби и как хорошо вы ориентируетесь в городе?
– Я был здесь, мой сын может это подтвердить, – половицы заскрипели и после слов отца в комнату вошёл черноволосый мужчина с большим отличительным носом и несколько пугающим взглядом исподлобья. – Это может подтвердить ещё Нина Сергеевна, мы с ней как раз спорили о том, что невежливо в десятом часу смотреть новости, ещё и так громко.
– Мы с отцом весь день были дома, – произнёс он, поправляя манжет белоснежной рубашки. – Так ж папа парализован, пальцы левой руки у него до конца не сгибаются. Что-что, а убийцей он точно не является.
– Вы не станете отрицать, что угрожали Скворцову из-за портсигара? – с нажимом спросила я у Ломоносова-старшего.
– Я уже не вспомню, что наговорил в порыве чувств, – почесал тот подбородок. – Вреда своему другу я бы никогда не причинил, можете быть уверены, а с горяча, ещё и в сердцах, мог что-то ляпнуть, не отрицаю. Характер у меня вспыльчивый, не подарок. Но убивать, из-за немецкого проклятого портсигара, увольте милочка. Не там ищете, на меня свои проблемы вы не повесите.
– Зачем вам понадобился этот портсигар? – вопросительно приподняла я бровь.
– Это история нашей великой страны, – поднял он палец к потолку. – И она не имеет никакого отношения к убийству девочки. Просто есть вещи, которые называют проклятыми реликвиями. Моя жена занимается эзотерикой и просчитала, что эта серебряная вещица, не принесёт моему другу никакой пользы. Потому я и хотел её выкупить, чтобы затем передать музею, где она бы уже не смогла навредить людям. Ведь там она стала бы ничей. Вот и всё… Я просто хотел спасти его.
– Где сейчас ваш второй сын? – тяжело вздохнув, спросила я. – И номер квартиры соседки, с которой вы вчера ссорились.