Начало пути

Капитонов Николай

– Ладно, хватит валяться, давай поднимайся.

Но он продолжал лежать и всхлипывать.

– Вставай или сейчас тебе по ребрам наваляю, мало не покажется.

Угроза подействовала. Он с трудом поднялся с земли.

Передо мной стоял грязный, вонючий, изнеможенный человек в обносках. Слипшиеся немытые волосы, запавшие серые глаза, слегка вытянутое лицо. Когда-то раньше, это было весьма симпатичным парнем. Сейчас в таком виде я даже возраст его определить затруднялся. От двадцати пяти до сорока, точнее не скажешь. Вместо одежды остались одни лохмотья, и

нигде не было ни ложки, ни лопатки. Видимо корни он не копает, по состоянию видно, что уже давно. Ну, что ж дружок, хлеб придется отрабатывать, здраво рассудил я. Раз в руки так удачно попался абориген, будем извлекать из этого пользу.

– Иди за мной - говорю бедолаге и направляюсь назад к реке. Как ни странно, но он поплелся за мной без возражений и даже не пытался съесть хлеб. Подойдя к ведру с водой, я посмотрел на спутника и сказал:

– Дай сюда хлеб.

Тот в страхе сжался и сначала прижал руки с хлебом к груди, а затем попытался запихнуть его в рот.

– Да отдам я тебе хлеб, дай сюда - сказал я, отбирая с силой хлеб из его руки.

Бедняга с обреченностью и отчаянием смотрел, как кусок исчезает у меня в кармане.

– Руки держи. Сейчас воды полью, тебе умыться надо.

Видимо до него дошло, что надо делать, и он сложил руки лодочкой под льющейся водой. Через пару минут его лицо и руки заметно посветлели. Кожа была обветренной и загорелой, но это была именно кожа, а не слой грязи.

– Ешь - протянул я ему хлеб.

Он взял протянутый кусок и сразу собирался запихнуть в рот, но в последний момент остановился. Видимо не привык, что хлеб не отбирают.

– Спасибо - проявил вежливость, неудачливый грабитель, и принялся есть хлеб.

– Ты водой то запей, не давись всухомятку и не спеши - посоветовал я.

Но хлеб, как ни старался он не торопиться, закончился секунд через тридцать.

– Теперь рассказывай, чудо, кто ты и как до такой жизни докатился?

– Меня зовут Ларуш, я здесь второй месяц за убийство дочери графа, но я никого не убивал, меня явно подставили, - начал тараторить Ларуш.

– Не части. Мне пока без разницы, за что ты здесь. Рассказывай, почему без инструмента, голодный, не моешься?

– А зачем? Все равно скоро подохну.

– Почему скоро? Два месяца же выжил.

– Ну и толку с того? Здесь только три человека живут больше года, остальные умирают быстрее.

– И, что шансов нет совсем?

– Только на поле не заходить. Эти кусты, по-моему, высасывают из человека душу. Вы новенькие, в первый день не почувствуешь, но уже через неделю многим станет плохо, самые слабые умрут через месяц.

– Слабые, это типа физически слабые?

– Нет, это не объяснить, бывает, здоровый бугай угасает прям на глазах, а дохляк по виду чувствует себя хорошо. Говорю же, душу он высасывает, а у кого она какая нам не ведомо.

– Попытки побега отсюда были?
– решил поинтересоваться на всякий случай.

– Из нашего этапа через неделю одни на плоту переплыть реку пытались.

– Ну и как?

– Да никак. Даже до середины не доплыли. Из воды чудище вылезло

и всех с плота в воду утащило. Только кровь по воде разошлась.

– Что, такая страшная тварь?

– Страшная, человека пополам запросто перекусит. К воде лучше не подходить, чуть зазеваешься, тут же утащат под воду и сожрут. Сам видел, как одного с берега щупальцем в воду утащили.

– Самому журик найти получилось?
– задаю актуальный на сегодня вопрос.

– Два раза за месяц. Потом перестал время тратить. Все одно помирать, так зачем мне на надзирающих горбатится?

– Почему на надзирающих? Куда, кстати, эти клубни потом деваются, что из них делают?

– Потому что заправляют всем надзирающие. Охрана только сторожит, все остальное по воле святош здесь происходит. Куда клубни потом деваются, никто не знает. Даже те, кто год здесь протянул и те не знают.

– Как-то можно в хозотряд попасть, чтобы сюда не приходить на работу?

– Стоял бы я сейчас перед тобой, будь такая возможность. Если тебе вдруг повезет, и ты за день найдешь несколько клубней, то в счет остальных дней можно в душегубку не ходить.

– Часто такое случается?

– Ты меня слышишь? Я за месяц нашел всего два клубня, два, а не двенадцать или двадцать. Некоторым больше везет, но ненамного. Кстати вас заселили в первый от ворот барак?

– Да в первый.

– Так вот два месяца назад оба барака были полными! Вот и считай, как долго здесь прожить можно. Думаю, в течение пары месяцев почти весь второй барак передохнет, потом опять новичков пригонят.

– А за деньги как-то попасть в хозотряд нельзя?
– хоть и нет у меня ничего за душой, но информация лишней не будет.

– Да туда только так и попадают. Сто руалов за месяц. Договариваешься со святошами и вперед. Там почти каждые пару месяцев контингент меняется. Но не вздумай обмануть, о быстрой смерти потом будешь только мечтать. Здесь это строго поставлено. Лучше тогда здесь в душегубке тихо чахнуть.

Не хилую таксу святоши врубили. Насколько слышал из разговоров сто золотых монет это стоимость придорожного трактира. Деталей не скажу, но как-то так упоминали в разговорах. Видимо таким способом святоши потрошат заначки каторжан. Изымают награбленное в свою пользу. Да уж, жить становится лучше и веселее с каждым часом.

– Поскольку ты мой хлеб сожрал, завтра будешь отрабатывать, - вынес свой вердикт Ларушу я.
– Будешь завтра показывать, как правильно эти самые клубни искать. И не вздумай слинять, поймаю утром у раздачи, мало тебе не покажется. Сейчас давай показывай, где самые урожайные места на клубни?

– Так ведь нет никаких мест, копай, где хочешь, они безо всякой системы растут. Знаешь, сколько здесь закономерностей пытались рассчитать и опробовать, все без толку. Только у поилки лучше не задерживаться, напасть кто-нибудь может. Здесь вообще лучше подальше от людей держаться. Когда журик душу из человека высасывает, всякое случается. Один такой горло другу перегрыз, весь в крови, хохочет с безумным взглядом, с катушек съехал окончательно.