Начало пути
Шрифт:
– Доброй ночи, – взял на себя право слова старший среди нас. – Хорошо, что мы вас встретили. Понимаете, нас ограбили.
– Кто? – даже бровью не повел старший сержант.
– Не знаю. Бандиты какие-то. Видите, я остался в одних трусах? Они забрали все, – выл на одной ноте Эдуард, а я вцепился руками в сумку, надеясь, что протектор ее не заметит и не потребует открыть, а то о версии ограбления можно благополучно забыть.
– А это кто? – протектор показал на нас рукой.
– Это дети моего брата. Я их э-э-э… усыновил… их отец умер... он был альпинистом и он э-э-э… упал в вулкан, – с заминкой ответил на вопрос
– В вулкан? – недоверчиво переспросил протектор.
– Да-да. Это такое потрясение для всех нас, – вдруг заскулил Тэм, закатывая глаза. – Они с дядей Эдуардом были рядом, когда это случилось. Они находились в одной связке, в прямом смысле этого слова. Папа упал прямо в жерло вулкана и потащил дядю за собой. Дядя Эд еле успел перерезать веревку, которая их связывала. С этих пор он слегка не в себе.
– Но это не объясняет то, что ваш дядя практически голый, – мне показалось, или старший сержант слегка растерялся?
– Так я вам говорю. Нас ограбили. У меня забрали все. Вы же видите, я в одних трусах, – продолжал нудить Эд.
– А почему они в одежде?
– Вы что не видите, что на них надето? Это побрезговали даже воры отобрать, – заботливый дядя, ничего не скажешь.
– А почему парень в крови? – кивнул в мою сторону сержант Браун
– А он деньги зарабатывает, – вновь встрял Тэм.
– Чем?
– Он участвует в боях без правил. Он там в качестве груши используется, – совершенно искренне сдал меня «братец». Я уже даже кашлять не мог.
– А что у вас в сумке? – продолжал домогаться до нас протектор.
– О, это корм для нашей собаки, – кивнул на ошалевшего оборотня Эдуард. Потом он подошел ко мне и потряс сумкой. – Слышите, как шуршит?
– Это не собака, это оборотень, – коротко бросил Браун. Надо же какой глазастый.
– Да, что вы говорите? – всплеснул руками неправильный оборотень из Рода Фолтов. – А мы-то все гадали, куда он девается постоянно. Думали, у него семья где-то другая есть. Всегда домой приходит откормленный, вымытый, ухоженный. Вот видите, шерстинка к шерстинке лежит. – Сержант довольно долго рассматривал плешивого оборотня, видимо, уже жалея, что подошел к нам.
– Так, все с вами ясно. Стойте здесь. Никуда не уходите. Я сейчас схожу за машиной и отвезу вас в участок, там будем разбираться, – с этими словами он развернулся и зашел в здание, стоящее напротив нас. Так, если учесть, что он сейчас дойдет до парковки, где стоит его машина, потом выедет – у нас минут десять есть. Я достал два камня из сумки и сделал два телепорта. Один нам с этим дядей Эдиком, другой этому странному семейству. Пока я занимался этим непростым делом, постоянно путаясь, наступил рассвет. Погруженный в свое дело, я даже не заметил, как человек и волк снова поменялись местами. Я объяснил, как нужно пользоваться телепортом с незаданными координатами уже находящемуся в трусах вору, и, схватив белошерстного Гвэйна за шкирку, активировал свой, ведущий прямиком в поместье.»
– О, а ты оказывается малолетний преступник? – с усмешкой в голосе спросил младший Лео Дефоссе парня, сидящего рядом с ним.
– У каждого есть черное пятно его биографии, – невозмутимо произнес национальный герой Шории, который, как считало большинство, избавил их от группировки, терроризирующей
– А где собственно Эдуард? – спросила Анна, глядя на Лео старшего.
– Понимаете, он заперт. Иначе я бы не удивился, если бы на нас в середине заседания свалился потолок, или во время внезапно начавшегося землетрясения мы были бы погребены под обломками рухнувшего здания, ну и далее по списку, кто что придумает, – ничего не выражающим голосом на одной ноте ответил глава МИДа.
– Почему? – удивился Алекс Сандер.
– Потому что он хронический неудачник. Читайте, Вуди.
====== Глава 14. ======
«7 июня 982 года от падения Империи.
Весь прошлый день я отсыпался, а сегодня ночью, когда Гвэйн снова стал белобрысым Эдуардом, я очень долго с ним беседовал на предмет того, как он дошел до такой жизни. По мере его рассказа я все больше впадал в прострацию. Как я мог жаловаться кому-то на свою несчастную жизнь, бедную семью и козла-папашу, приговаривая «почему мне так не везет?», если я ни разу в жизни не видел настоящих неудачников? До сегодняшнего дня.
– Почему из тебя пытались сделать оборотня? – казалось бы, невинный вопрос вогнал облаченного в халат Эдуарда в краску.
– Меня пытались вылечить, – наконец выдавил он из себя.
– От чего тебя пытались вылечить столь странным способом? – сказать, что я удивился, это скромно промолчать. – Ты где-то умудрился древнюю чуму подхватить?
– Не говори глупостей, какая чума? Я заболел этой такой же древней, как чума, болезнью, посетив в своей бурной юности храм Венеры.
– Ты что в борделе сифилис подхватил и тебя вылечить не смогли? – мои глаза расширились до абсолютно круглого размера.
– У каждого бывают плохие дни! И вообще, это был не сифилис, а гонорея, – взвился Эдуард.
– Но не до такой же степени. Ладно, допустим. Допустим, ты заболел, но это никак не оправдывает наших родственников в их решении сделать из тебя оборотня.
– Они хотели меня спасти, потому что обычная терапия, проверенная и эффективная на многих людях никак не помогала.
– Тогда почему ты стал каким-то неправильным оборотнем?
– Понимаешь, что-то в тот день пошло не так. И напряжение скакало в лаборатории, и все четыре зелья специальные все как одно испорченными оказались, потому что холодильник сломался, а мы его не проверили утром, и отец голос потерял и не мог нормально заклинание прочитать, в общем, много чего произошло. В итоге, я стал тем, кем стал: обычным волком, только в полнолуние превращающимся в человека.
– Угу, – меня все больше терзали смутные сомнения, что с Эдуардом Фолтом что-то не так. Принимать за аксиому то, что этот человек просто неудачник мне не хотелось. Фантастично это как-то. – А от древней болезни, подцепленной в борделе, ты хоть излечился?
– Увы, нет.
– Ага. Нет, значит. Я стесняюсь спросить, но от чего ты умер? – я приготовился уже ничему не удивляться.
– От этой самой болезни и умер. Но, одновременно с этой неприятностью, случившейся со мной лично, начался пожар в лаборатории, и мое тело не смогли забрать, потому что спешащий ко мне отец сломал правую ногу и, плюнув на мое тело, в переносном смысле, конечно, покинул лабораторию и не смог меня достойно похоронить, как подобает принцу. Надо сказать, сейчас я рад этому обстоятельству.