Начало пути
Шрифт:
— В дневное время он выглядит почти как человек, но на закате превращается в дерево, пускает корни и остаётся неподвижным до самого утра. Каллисты очень пугливы и редко показываются на глаза, чтобы никто не выследил и не срубил их. В темноте они совершенно беззащитны, а ведь есть немало людей, готовых заплатить огромные деньги за древесину каллиста.
Из обложки петушиной книги показался возмущённый клюв.
— Рассказывай всё до конца, парень, иначе это придётся сделать мне!
Девочки переглянулись. Финниан вздохнул и уселся на валуне,
Кажется, рана его уже не беспокоила.
— Все они когда-то были сердечными книгами. Когда такая книга приходит в негодность, мы хороним её в этом лесу, как и любую другую. Вот только из сердечной книги получается не просто дерево. Это и не растение, и не человек, а что-то среднее. Днём они принимают обличие мужчин или женщин, а их лица напоминают лица бывших хозяев.
— Но разве сердечные книги чем-то отличаются от обычных? — спросила Кэт и покосилась на петушиную книгу. — За исключением здесь присутствующей, разумеется.
Финниан покачал головой:
— Книга, которая однажды нашла своего хозяина и заключила с ним союз, остаётся сердечной книгой, даже когда её обладатель умирает. Остальным она может казаться вполне обыкновенной книгой, но она изменяется совершенно, и тот, кто умеет читать между строк, всегда заметит душу владельца.
— Она что, сама себя переписывает? — ошарашенно спросила Фурия: ей никогда не приходилось слышать ни о чём подобном.
— Нет, — вмешалась петушиная книга. — Этого мы делать не умеем. Но наши хозяева заложены в нас с самого начала — именно поэтому мы можем вас почувствовать и выследить. И именно поэтому иногда читателям кажется, что книга, которую они держат в руках, предназначена только им, хотя на самом деле её настоящий владелец просто сильно на них похож.
— А эти существа, в которых превращаются сердечные книги, что они из себя представляют? — спросила Фурия.
— Их кожа покрыта буквами, — сказала петушиная книга. — Точно так же, как и кора деревьев в этом лесу. Это печальные существа, они находятся в вечном поиске того, чем были когда-то. Они мало что понимают, им трудно осознавать, во что они превратились, потому что большая часть из них теряет память, когда их хоронят. — В голосе петушиной книги попеременно звучали то смирение, то ярость. — Окончить свой век в этом лесу — это ужасное несчастье! Не дайте себя обмануть внешней идиллией. — Клюв воинственно нацелился на Финниана. — Или его добродушным видом!
— Но хоронить книги — всего лишь моя работа! — ответил Финниан. — Пока мы этим занимаемся, Академия нас не трогает. Никакой полиции, никакой охраны, почти никакого контроля.
Кэт насторожилась:
— Погоди-ка… Значит, ты хоронишь сердечные книги, хотя прекрасно понимаешь, что они ещё живы? Или что они снова будут жить? — Её лицо запылало. — И после такого ты ещё смеешь осуждать меня за то, что я охочусь на петушиные книги?
Сердечная книга придвинулась поближе к Фурии.
— Эти лесные могильщики — довольно неприятные типы, — прошептала она. —
— Тебе они ничего не сделают, — сказала Фурия.
— Ха! Вон та красотка хочет сдать меня за вознаграждение! А этот пройдоха только и ждёт, чтобы похоронить меня живьём!
— Не волнуйся: обещаю тебя защитить. Ты и я, мы теперь связаны навсегда.
Из клюва книги вырвался тихий возглас радости. Затем она потёрлась о ногу Фурии. В приливе нежности девочка подняла книгу с земли и положила себе на колени.
Финниан попытался увильнуть, но Кэт не отступала:
— Всё время ты упрекал меня… И вот, оказывается, ты занимаешься тем же самым! Ты ни капельки не лучше меня, Финниан, ни капельки!
Он отвёл глаза.
— Здесь нет лучших и худших, — тихо сказал он. — Её я не считаю, — добавил он, кивнув на неподвижную Изиду.
Кэт вскочила и гневно уткнула руки в боки:
— Да она спасла нам сегодня жизнь! Сейчас её не за что упрекать.
Казалось, Финниан понимал, что уговорами и доводами тут не поможешь — Кэт слишком разозлилась. Поэтому он огляделся и заявил:
— Пойду-ка поищу Хольмира. Куда это он запропастился?
Кэт смерила его язвительным взглядом:
— Как бы не заблудился бедный великанчик!
Финниан, охнув, соскочил с валуна, и повернулся к Фурии:
— Просто оставайтесь здесь и делайте, что… Лучше совсем ничего не делайте. Если услышите стук… он доносится отсюда. — Финниан хлопнул ладонью по камню. — Это сигнал, что кто-то в Либрополисе просит разрешения войти. Не обращайте на него внимания. Никакие преследователи не смогут пробраться сюда, если никто не откроет им переход. Ну или им будет крайне сложно это сделать, и на это уйдёт уйма времени.
Фурия почувствовала, что это место её просто очаровало. Лес, состоящий из книг! Всего два дня назад она даже подумать не могла, что существует такое явление.
— Я скоро вернусь. — Финниан был заметно рад, что нашёл возможность улизнуть от спора с Кэт.
Чуть заметно прихрамывая, он отправился в путь.
— Иногда я ненавижу его лютой ненавистью, — пробормотала Кэт.
Фурия улыбнулась:
— Но ведь это неотъемлемая часть, верно?
— Чего?
— Сама знаешь чего.
— Ай, да ну тебя! — отмахнулась Кэт и посмотрела вслед Финниану.
— Давай беги скорее за ним, — сказала Фурия. — Это твой шанс раз и навсегда разделаться с собственным комплексом «он меня презирает».
— Хм, ты правда так думаешь?
Фурия кивнула.
— А ты без меня справишься?
Фурия поглядела на Изиду Пустоту:
— Кажется, она ещё нескоро сможет причинить кому-нибудь вред.
Кэт обняла Фурию:
— Спасибо.
Затем она поспешила за Финнианом, который, в свою очередь, отправился по следам Хольмира.
— Мерзкие типы! — проворчала петушиная книга. — Повсюду сплошь мерзкие типы…
Глава СЕМНАДЦАТАЯ