Начало пути
Шрифт:
– Балтика? – уточнил он группировку флота.
– Но сам не ходил?
– Нет, - честно ответил я. – После института сразу же попал на Кавказ, там и остался, с некоторыми перерывами лямку тянуть.
– Морпех? – понимающе кивнул мужик, протягивая мне руку для рукопожатия - Егор!
– Жэка.
– Что хотел?
– А, что можно на пять тыщ? – спросил я, и тут же добавил.
– Есть кое-чего на обмен, купил на той стороне всякой туристической мелочевки.
– Стоящего, ничего, на пять косых не купишь, а гавном я не торгую, - отрезал Егор. – Покеж, что там у тебя
– Ну, а ты как в этот мир попал?
– спросил я, доставая из рюкзака, ту мелочевку, с которой готов был расстаться. Разложил все на прилавке, перед продавцом.
– Да, как? Как все, поехал искать лучшей жизни, поначалу заманили старателем на золотой раскоп, отработал сезон, расплатились честно, а потом уже выяснилось, что обратной дороги из этого мира нет, как той в присказке: «туда дуй, а обратно – х..й».
– В этот мир, что можно попасть даже так? Абсолютно бесплатно и даже не зная о перемещении?
– Как видишь. Ехал на обычную вахту, а получилось, что вахта получилась бесконечной. Хорошо, что я бессемейный. Ну, а то золотишко, что намыл, тратить не стал, а выкупил долю у хозяина этого магазина, он, кстати, тоже в Чечне воевал, вроде как в этот мир от старых долгов сбежал. Флинт, в тот момент, когда я думал, куда свое золотишко вложить бухал сильно, поэтому и согласился на продажу доли.
– А почему Флинт? – спросил я. – Одноглазый что ли?
– Нет, - удивленно ответил Егор. – Одноногий. А что?
– Ну, в «Острове Сокровищ», одноногим был Джон Сильвер, а без глаза был как раз Джон Флинт.
– Вот, он сейчас зайдет, сам у него и спросишь, почему он Флинт, а не Сильвер.
В дверь как раз вошел колоритный персонаж: широкоплечий, коротконогий, и из-за этого почти квадратный, с большой головой, посаженной, практически на плечи, без всякого намека на шею. На голове темно-зеленная бондана, которую частенько летом использовали вместо подшлемника. Лицо красное, как буряк – признак частого распития алкоголя и гипертонии, подбородок – в куцей шкиперской бородкой. Мочки на левом ухе нет, а вот на правой щеке – кривой шрам, белого цвета, из-за это сильно выделяющейся на фоне красного цвета лица. На нем был короткий бушлат черного цвета, с широко отложенными воротами. Под бушлатом, конечно же, синий тельник. Одной ноги у вошедшего не было, там был протез. Для устойчивости Флинт опирался на массивную трость.
– Здорово Боцман! – поручкался с продавцом, вошедший.
Ага, значит у Егора прозвище – Боцман.
– Привет, - ответил тот. – Вот покупатель. Из наших, из морских, правда, ног даже не мочил, но зато, как ты, на Кавказе успел отметится.
– Да, ну? – обдав меня выхлопом перегара, коряво двигаясь в замкнутом пространстве, повернулся ко мне лицом Флинт. – И где если не секрет.
– В Грозном, в Первую. Уже после Нового Года, - коротко ответил я.
– Поди сотню, другую моджахедов положил и лично Басаеву ногу топором отчекрыжил? – усмехнулся одноногий.
– Нет, Басаеву ногу я не резал. Два неделе в подвале какой-то «сталинки» просидел в компании десятка морпехов, взвода мабуты и дюжины трупов.
– И как ты в такой веселой компании оказался?
– Начальству, суке, надо было, кровь из носа сверить какие-то там подписи в журнале, ну, и нашли самого молодого, которого не жалко было послать в Город. Вот так и попал, как кур в ощип! Когда нас деблокировали, все кто не «трехсотые», были «двухсотые», а самый старший по званию – младлей, то есть я.
– Бывает, - то ли хрюкнул, то ли чихнул Флинт, - Егор давай стаканы.
На прилавке туту же появились «полташки – бочоночки», с якорьками по бокам. Наполнил их Боцман самогоном цвета – «крепкий чай».
– Настойка на женьшене, пропущенная через дубовую кору, - пояснил мне Егор.
– Ну, давай мужики, выпьем за тех, кто на борту, ибо те, кто за бортом напьются сами! – выдал бородатый тост Флинт, и тут же сам заржал. – Гы-гы-гы!!!
Закуски на столе не наблюдалось. Значит так надо. Но, настойка была крепкая, зараза и зажевать её надо было бы.
– Нечем закусить? – спросил я.
– Ты, чё? – удивленно посмотрел на меня Флинт. – Какая закусь? Егорка, а ну еще по одной! А вам сейчас одну историю расскажу. Оборжетесь!
– Может не надо? – усомнился Боцман.
– Надо! Она со смыслом, как бороться с «синькой»! Короче, слушайте…
История эта случилась давно, во времена моей комсомольской юности. В школах в старших классах тогда преподавался предмет такой - НВП (начальная военная подготовка, если кто не знает). Учились ходить строем, разбирать - собирать на скорость автоматы Калашникова, надевать и снимать противогазы.
Хранились противогазы в кабинете НВП в шкафу под замком и были уже изрядно потрёпанными, ибо не одно поколение десятиклассников на них упражнялось. У сумок противогазных швы разошлись, лямки оторваны. Вот и решил наш Капитошка (так мы меж собой звали учителя НВП) раздать сумки с противогазами нам, девчонкам, для починки. Дескать, будущие женщины должны уметь держать в руках иголку с ниткой. А за хорошую работу обещал пятёрки.
И вот приходит одна моя одноклассница с противогазом домой, а там, на кухне, папаша её сидит полутрезвый с бутылочкой водочки початой. Надо сказать, до этого дня пил он здорово. И решила моя подруга над родителем пошутить. Противогаз быстренько на голову натянула, сзади неслышно подошла да как рявкнет: «Сдавайся!»
Отец оглянулся, пискнул что-то невнятное и начал пятиться к распахнутому по случаю майской теплыни окошку. А девушка руки распахнула, идёт к нему и говорит: «Папа, это же я!» Тут родитель заорал дурным голосом: «А-а-а, сгинь!» И сиганул в окно. Но ничего себе не сломал. Потому что, во-первых, был пьян, а во-вторых, первый этаж и внизу как раз под окном клумба была с цветочками. Она-то и приняла его тело.
Девонька скорее противогаз долой и к отцу: «Папа, папа, что с тобой?» А папа открыл глаза и произнёс фразу, изменившую его жизнь и жизнь семьи: «Всё, доча, больше не пью». И, действительно, «завязал». Бывшие собутыльники звали, соблазняли. Но он - ни в какую. Но о причине внезапной трезвости никому не рассказывал, говорил только, что отпил своё.