Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Библейским сюжетом о Сотворении мира и Потопе открываются многие средневековые хроники. В летописи имеются прямые извлечения из Хроники Георгия Амартола. Но использована она в разной форме: непосредственно и в переделках. Шахматов допускал вероятность использования летописцем XII в. двух греческих хроник. В.М. Истрин, специально занимавшийся греческими хрониками, считал, что привлекались они в разное время: вскоре после смерти Ярослава (1054 г.) и в начале XII в. [630] Источники эти соединялись «чересполосно», причем относительно краткая космографическая канва насыщалась материалами Хроники Амартола. Задаче летописца, рассказывавшего о начале Руси, отвечал текст, сообщавший о расселении народов после потопа. На этом фоне в мировую историю вводились славяне и русь. Извлечения же из полной Хроники затушевывали эту идею, поскольку для византийских хронистов важно было показать «преемственность царств» «от Адама» до византийских императоров.

630

А.А.

Шахматов. «Повесть временных лет». Т. I. Птгр., 1916. С. XXIII, 1–5; В.М. Истрин. Замечания о начале русского летописания. ИОРЯС. Т. XXVI, Пг., 1923. С. 68–70.

Переход к основной теме был сопряжен для летописца с определенными трудностями, поскольку, как заметил А.Н. Насонов, «ни у Амартола, ни в Хронографе он не находил, конечно, названий славянских стран, расположенных на Восточно-Европейской равнине» [631] . Летописец включил «словен» в «Афетову часть», поместив следом за «Илюриком», взамен «Норика». Именно отсюда выводило славян «Сказание о славянской грамоте», и летописец специально подчеркивал, что «Словене» — это «Норики».

631

А.Н. Насонов. История русского летописания XI — начала XVIII века. М., 1969. С. 72.

Весьма вероятно, что текст греческого Хронографа был препарирован еще автором «Сказания о славянской грамоте», положенного в основу русским летописцем. Но, как отметил Б.А. Рыбаков, и в этой части имеется целый ряд «нарушений логики изложения» [632] . Еще до упоминания о «смешении языков», вслед за перечнем рек, в летописи дается перечень угро-финских и балтских племен, а затем также западноевропейских народов. Перечень угро-финских и балтских племен, платящих дань Руси, дается и ниже, сразу вслед за перечислением славянских племен. Там ему и надлежало быть. В результате вставки нарушена не только литературная логика, но и самый замысел. Первый автор намеревался через схему Ной — Афет — Словене — Поляне подойти к началу Руси. Кто-то из его преемников либо не понял этого замысла, либо не посчитался с ним.

632

Б.А. Рыбаков. Древняя Русь. С. 220.

Вставки, очевидно, делались не одним летописцем и не в одно время. Отражается в них разная история и разная современность. Об этом ниже еще будет речь. Здесь же заметим, что и основной рассказ о начале Руси внутренне противоречив: от истории Руси, как объединения восточнославянских племен, летописец постоянно сбивается на панегирик полянам. В тексте, связанном со «Сказанием о славянской грамоте», упоминается 6 племен, входивших в состав Руси: поляне, древляне, дреговичи, полочане, новгородцы, северяне. Примерно тот же перечень дважды повторен в другом месте введения, примыкающем к основной сюжетной линии [633] , и трижды летописец возвращается к полянам. По-видимому, летописец, создававший основную конструкцию введения, имел дело с разными записанными вариантами предания о полянах. В особом сказании говорилось о Кие, Щеке и Хориве и их сестре Лыбедь, с которыми связывалось возникновение Киева. «И бяше около града лес и бор велик, — заключается текст предания, — и бяху ловяще зверь, бяху же мужи мудри и смыслени, и нарицахуся Поляне, от них суть Поляне в Киеве и до сего дне». Легенда об апостоле Андрее, «брате Петра», отодвигает появление полян в Приднепровье в доапостольские времена или даже предполагает изначальное пребывание их на этой территории.

633

ЛЛ. С. 3–4.

Предание о Киеве почти буквально воспроизведено в Новгородской 1-й летописи, но здесь акцент сделан не на «мудрости», а на язычестве полян («бяху же погане»). Сам Кий назван здесь «перевозником» [634] . Позднейший киевский летописец полемизирует с таким представлением, настаивая на княжеском достоинстве Кия. «Аще бо бы перевозник Кий, — возражает он, — то не бы ходил Царюгороду; но се Кий княжаше в роде своемь; и приходившу ему ко царю, якоже сказають, яко велику честь приял от царя, при котором приходив цари» [635] . В рассказе о полянах нет указания на княжеское достоинство Кия и незаметно, чтобы этому обстоятельству придавалось какое-либо значение. Но ниже говорится, что «и по их братьи почаша род их княженье в Полях…». Аналогичные «княжения» отмечаются также у древлян, дреговичей, словен и полочан. О «княжениях», следовательно, говорил тот же летописец, что выделял всего шесть славянских племен в Руси, т. е составитель основной канвы введения.

634

Н1Л. С. 104–105.

635

ЛЛ. С. 9.

Рассказ о полянах возник еще тогда, когда от родоначальника не требовалось доказательств на право старшинства. Упрек же «несведущим» мог появиться как протест против попытки принизить киевских князей перед какой-то иной династией. Теперь уже имела значение принадлежность правителя именно к княжескому роду, и внешнее признание («царь с великой честью»). Между древнейшими преданями о Киеве и позднейшей защитой его княжеского достоинства лежит, очевидно, длительная эпоха, в течение которой осуществляется переход от родоплеменного строя к развитой государственности.

Таким образом, в этнографическом введении отражены весьма древние сказания о полянах, которые вряд ли можно вынести за пределы первой половины X в. Основная конструкция введения увязывала их со «Сказанием о славянской грамоте». Шесть племен, входивших в состав Руси, согласно данным этого летописца, указывают на время от конца X до середины XI в. Примечательно, что в названных перечнях нет не только вятичей, вошедших в состав Руси лишь в конце XI века, но и кривичей, хотя летописец и знал о их городе Смоленске. Смоленск вошел в состав Руси, видимо, в конце княжения Владимира. Какое-то время при Ярославе в нем оставался самостоятельным князем сын Владимира Станислав. В 1060 г. город был поделен между тремя братьями Ярославичами. В летопись попали и иные варианты этногенетических преданий, включение которых в свод могло быть связано с работой летописцев конца XI–XII столетия.

Стержнем поляно-славянской концепции начала Руси является «Сказание о славянской грамоте», которое, помимо введения, отражено в статье 6406 г. Никольский сложение «Сказания» относил к концу IX в., когда в Моравии обострилась борьба между Мефодием и его славянскими последователями с одной стороны, и немецким духовенством — с другой [636] . Болгарский ученый В.Н. Златарский связывал «Сказание» с творчеством Константина Преславского и «вторым преложением книг» в 893–894 гг. [637] . Возможно, что «Сказание» прошло двойную обработку: в Моравии и затем в Болгарии. Как отмечено выше, именно на этом соборе в Преславе было принято решение перевести богослужебные книги в Болгарии на славянский язык [638] . В Моравии это было сделано на 30 лет раньше.

636

Н.К. Никольский. Указ. соч. С. 61.

637

В.Н. Златарский. Болгарский историко-литературный элемент в русской истории Труды 5-го съезда русских академических организаций за границей. София, 1932. С. 348–352.

638

О датировании событий 894 г. 6406 годом см. также: И.И. Срезневский. Древние изображения св. князей Бориса и Глеба Христианские древности и археология. Кн. 9. СПб., 1863. С. 50–52.

«Сказание о славянской грамоте» подчеркивало славянское единство, что создавало ему популярность во многих славянских странах. Русский летописец, включив «Сказание» в летопись, прокомментировал особенно важные, с его точки зрения, места. Ему, в частности, принадлежат слова: «Бе един язык Словенеск: Словене, иже седяху по Дунаеви, их же прияша Угри, и Морава, и Чеси, и Ляхове, и Поляне, яже ныне зовомая Русь». Та же мысль проводится и в заключение пересказа «Сказания». Отметив, что апостол Павел просвещал «Илюрик», где «беша Словене первое», летописец добавляет: «Темже и Словенску языку учитель есть Павел, понеже учил есть язык Словенеск и поставил есть епископа и памесника себе Андроника Словеньску языку. А Словеньскый и Рускый язык одно есть, от Варяг бо прозвашася Русью, а первое беше Словене; аще и Поляне звахуся, но Словеньская речь бе. Полями же прозвани быша, заме в поли седяху, а язык Словенски им един» [639] .

639

ЛЛ. С. 24–28.

Русские источники употребляют этноним «Русь» в разных смыслах: в широком — как государство и народ всей территории, подвластной киевским князьям, и в узком — как Приднепровье в районе Киева. В ряде же текстов «Русь» отождествляется с варягами. Для выяснения истоков неваряжской концепции происхождения Руси особое значение имеют тексты, указывающие на территорию и население Приднепровья. Большинство исследователей фразу «Поляне, яже ныне зовомая Русь» понимают как их отождествление [640] . Но имеются и иные мнения [641] . Поэтому важно заключение, что ареал Полянских погребений практически совпадает с границами «Руси» в узком смысле этнонима, и, следовательно, «Русью» именовали именно полян [642] .

640

M.H. Тихомиров. Происхождение названий «Русь» и «Русская земля». СЭ. T. VI–VII. М., 1947. С. 62; Б.А. Рыбаков. Древние русы. СА. T. XVII. М., 1953. С. 43.

641

Д.С. Лихачев. Повесть временных лет. T. II. М.-Л., 1950. С. 239–243; А.Н. Насонов. «Русская земля» и образование территории Древнерусского государства. М., 1951. С. 16.

642

Ср. И.П. Русанова. Курганы полян Х-XII вв. М., 1966 (табл. 18). Несовпадение касается района р. Горыни и Верхнего Побужья. Эта территория и на самом деле была спорной.

Поделиться:
Популярные книги

Прометей: Неандерталец

Рави Ивар
4. Прометей
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.88
рейтинг книги
Прометей: Неандерталец

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой

Герр Ольга
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.17
рейтинг книги
Попаданка для Дракона, или Жена любой ценой

Газлайтер. Том 8

Володин Григорий
8. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 8

Камень. Книга 4

Минин Станислав
4. Камень
Фантастика:
боевая фантастика
7.77
рейтинг книги
Камень. Книга 4

Девочка по имени Зачем

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
5.73
рейтинг книги
Девочка по имени Зачем

Флеш Рояль

Тоцка Тала
Детективы:
триллеры
7.11
рейтинг книги
Флеш Рояль

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Марей Соня
2. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.43
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Идущий в тени. Книга 2

Амврелий Марк
2. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
6.93
рейтинг книги
Идущий в тени. Книга 2

Случайная свадьба (+ Бонус)

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Случайная свадьба (+ Бонус)

Шесть принцев для мисс Недотроги

Суббота Светлана
3. Мисс Недотрога
Фантастика:
фэнтези
7.92
рейтинг книги
Шесть принцев для мисс Недотроги

Измена. Верни мне мою жизнь

Томченко Анна
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Измена. Верни мне мою жизнь

Купец I ранга

Вяч Павел
1. Купец
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Купец I ранга

Сердце Дракона. Том 19. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
19. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.52
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 19. Часть 1