Начало великих свершений… (другая версия)
Шрифт:
Генерал-майор Махров отдает приказ двигаться к первой точке снабжения. Наши бронированные мастодонты идут тремя колоннами, точно стадо невиданных животных шествует на водопой. Я открываю люк, и, теперь уже совершенно спокойно, оглядываюсь.
Броня наших великанов покрыта выщербинами и кавернами и больше всего напоминает карты лунной поверхности. Двоих «Корниловых» ведут на буксире. У одного ЗГ видно пробило маслопровод, и он движется окутанный клубами черного дыма. Видимо пытается оправдать название…
Я снимаю шлемофон и подставляю лицо майскому ветерку. Он доносит до меня неповторимый запах войны: крови, земли, дыма разрывов и дыма выхлопов. Раньше этот запах действовал на меня как добрый глоток водки или прыжок в холодную воду. Но теперь это прошло…
Я вынимаю из кармана комбинезона флягу, наполненную подарком Зеппа Блашке. Делаю глоток, и сажусь на башню, свесив ноги наружу. Пусть все видят: ваш комбат ничего не боится и плевать на все хотел. В люке — голова Колыбанова:
— Унтер-офицер!
— Я, господин подполковник!
Протягиваю фляжку:
— Заслужил, Зиновий.
— Спасибо, — он делает глоток и, помедлив, заканчивает, — Всеволод Львович.
Все правильно. Парня надо будет отдавать. Не к комбригу наводчиком, а в школу прапорщиков. Добрый офицер будет.
Оберстлейтенант Макс Шрамм. Первый день
По прибытии к новому месту службы я был направлен в Геную, где получил под командование полк транспортной авиации. Мало сказать что я был удивлён, можно добавить, что я был глубоко оскорблён в душе: меня, боевого лётчика направили командовать какими то транспортниками! Когда мои товарищи будут громить французов, я буду возить консервы! Это же унижение… Меня, обладающего таким колоссальным военным опытом, полученным в Испании и Китае, автору боевого наставления!.. Так примерно я рассуждал, пока летел к месту назначения. Действительность же оказалась совсем другой. Только в Генуе я узнал, что назначение моё временное, но предстоит нам выполнить особую задачу: обеспечить высадку воздушно-десантных корпусов в Тулоне для захвата французского флота. Мало того, мы должны были ещё обеспечить и сохранность его до подхода наших основных частей и отбить атаки англичан, которые попытаются сделать всё. чтобы не допустить этого. Итальянцы же должны будут вести свой флот на всех парах к берегам Франции, чтобы высадить на захваченный флот наши экипажи и сразу включиться в боевые действия. Словом, прибыл я туда- а там… Народу кишит просто тьма. Наши, союзники. Аэропорт забит до упора, самолёты чуть ли не штабелями поставлены. Везде горы снаряжения сложены, десантники толпами носятся. К дню «Д» готовятся. Все силы парашютные сюда стянули- русских пятьдесят тысяч, да наших десять. Я самого Шмеллинга видел, бывшего олимпийского чемпиона, он добровольцем в десант вступил, ох и здоровый же… но и остальные ему не уступят- крепкие ребята. Да и русские им не уступят. Раз иду вдоль полосы, слышу- смеются. Заинтересовался, подхожу, а там неизвестный Геркулес из русских нашёл арматурину и привязал пулемёт к столбу, наши бегают, ругаются. А русские смеются. Пошутили, называется… Наконец готовность раз объявили. Итальянцы в ночь ушли. Им от Генуи до Тулона недалеко, как раз к утру успеют, если поторопятся. А в пять утра и нам готовность объявили, набились ко мне ребята наши, зелёные дьяволы, ракета в небо. Я по газам и вперёд… Шли двумя потоками. Два русских корпуса Тулон брать, остальные четыре, включая и наш- Гибралтар. Англичане там мощную оборону построили- с суши штурмовать, значит народу тьму положить зря, вот и решили десант скинуть им, словно снег на голову. А чтобы особо не дёргались сразу на Мальту Второй Воздушный Флот союзников кинули и подводных диверсантов, опять же итальянских. Макаронники вояки не очень, но диверсанты у них ребята отчаянные, дерутся до последнего, настоящие наследники Древнего Рима. Побольше бы таких… Всё, отвлёкся я чего-то, пора сигнал давать, уже бухта под крылом. Тулон? Точно, Тулон. Пошли родимые… Бортстрелок, листовки вниз! Ага, вот так… Ого, проснулись, забегали… Поздно… Русские идут!!! Французы- вешайся!..
… Чего? Уже заправили? Вилли, поднимайся. Пятая ходка. Нет, бросать больше не будем, аэродром наш. Сядем. Да. Летим… Слушай, красивая картинка. Ты смотри как эти лягушатники бегают, словно им пропеллер приделали…
А? Что? Спасибо за угощение, геноссе, но мне ещё назад лететь. Вот вечером эскадру свою пригоню, тогда можно и в город сходить. Да, повеселимся на славу. Спасибо… Чёрт, как я устал… Слава Богу, последняя ходка, восьмая за сегодня. Глаз радуется, когда видишь наши и русские флаги над мачтами бывшего французского флота. В город сходить? Нет, завтра сходим, а сейчас- спать, спать, спать… Что?! Плохие новости?! Какого чёрта! Дьявол, я спал всего два часа… Заправили? Лечу. Вилли, ленивый дурак, какого же ты… поздно! Держись!!!
Неуклюжий «Юнкерс» прямо на взлёте закладывает вираж и с трудом уворачивается от садящегося ему навстречу «Пе-2». Представляю, как нас кроет союзник… ладно, потом разберёмся… если сядем. За себя не страшно- страшно за тех пятнадцать парней, которые в машине сидят, они то чем виноваты… На Гибралтаре хреново. Надо срочно перебросить подкрепление. И опять, как качели, туда-сюда… Вторые сутки не спим. Ладно. В Китае хуже приходилось. Здесь хоть климат нормальный… Выспаться бы…ладно, отдохнём после победы… наши уже танковые клинья в оборону забивают, их хвалёную линию Мажино прошли как раскалённый нож масло. Вон, по радио передают. Наверное, и по телевизору покажут потом бои. Успею… А сейчас спать…
Оберштурмфюрер Вилли Хенске. День второй
С утра быстро привели себя в порядок, и только успели позавтракать и заправить машины, как нам приказ доставили- немедленно выдвинуться в сторону Дижона и обеспечить захват мостов через канал. Раз надо- значит надо. Водитель! Полный газ… Мчимся на всех парах, не останавливаясь. Через два часа даю команду сменить водителей и продолжать движение. По данным разведки частей противника в округе не наблюдается, поэтому надо дать ребятам отдохнуть. Мелкие деревушки и городки, которых во Франции понатыкано видимо-невидимо проскакиваем, не задерживаясь. Сейчас наша сила не в броне и мощных пушках, а в скорости. Чем быстрее мы пройдём к цели, тем больше шансов выполнить поставленную нам задачу успешно. Да ещё паника нам на руку сыграет, поэтому вперёд и не задерживаться… Ого! Кажется здесь союзники повеселились… Все столбы увешаны. Один особенно выделяется спущенными штанами. Бросаю взгляд ему между ног- всё ясно, унтерменшен. Молодцы! Ганс, можешь на ходу вон в то здание попасть? Попробуешь? А ты попади… Молодец! Объявляю благодарность! Вперёд, ребята!.. Стой! Пять минут перекур и смена водителей!.. Вперёд! Снова километры убегают под траки, отполированные до блеска землёй пожирателей лягушек. Ого! Видно это была колонна беженцев… Кто не успел отскочить- раскатали. Вперёд, ребята! Вперёд! Меня толкает радист и протягивает гарнитуру, слышу сигнал о помощи. Километрах в пяти русские попали в засаду. Надо помочь ребятам, тем более по пути… Вижу вдалеке дымы. Неприятные дымы. От горящих танков. Рассредотачиваю машины чтобы зайти противнику с фланга, по карте местность танкодоступная. Мои «Т-28» ломятся прямо через живые изгороди, вот сейчас должны будут показаться французские части, что это там?! Ой, мама… Я очнулся на земле. Мой танк весело полыхал- тяжёлый снаряд калибром не менее двухсот миллиметров угодил прямо в борт… Экипаж полёг на месте, меня выбросило взрывом из раскрытого люка. Чудо спасло. Замечаю, как один за другим вспыхивают машины моего подразделения, не спасают ни манёвр, ни толстая броня. Бьют тяжёлые стодевяносточетырёхмиллиметровые пушки Шнейдера. Скорострельность у них не очень. Но зато их много… Башка трещит… Подташнивает немного, видно контузило… Чисто на автомате забираюсь на полыхающую машину и не обращая внимания на разрывы заглядываю в люк- внутри сплошное месиво. Живых явно нет. Выдёргиваю из держателей «Суоми» и сумку с магазинами, каску. Оглядевшись, двигаюсь на звуки выстрелов, пригибаясь под выстрелами и перепрыгивая из воронки в воронку. Постепенно приближаюсь к вражеским позициям и тут натыкаюсь на уцелевших ребят из моей части. Водители, стрелки. Заряжающие. Всего нас восемь человек. Оружие не у всех. И я посылаю к подбитым танкам забрать вооружение. Они возвращаются через пятнадцать минут и приводят с собой ещё десятерых. Из шестидесяти трёх танков батальона уничтожено двадцать. Остальные успели отвернуть и отступить, мы, уцелевшие, остались. У всех автоматы. Есть несколько гранат. Принесли один пулемёт, к нему две ленты. Связи нет. Пока нас скрывает чёрный дым от горящих танков, но вскоре он рассеется, и мы будем как на ладони. Шансов уцелеть мало. Охранение батареи перебьёт нас как цыплят. А судя по калибру и количеству, прикрывает их не менее батальона полного состава. А нас всего восемнадцать человек… Что делать? Кто-то предлагает отступить. И тут-же чей то кулак затыкает ему рот. Эсэсовцы не отступают! Они могут умереть, но не сдадутся. Решаем под прикрытием дыма подобраться поближе к позициям и попробовать пошуметь. Судя по звукам боя союзники сейчас получают свою очередную порцию металла, и на батарее все заняты её раздачей. Осторожно подбираемся к деревьям, за которыми спрятались пушки… Все стволы развёрнуты и лупят прямой наводкой по громадинам русских «ЗГ». Им тоже не сладко. Несколько машин чадит, но броня у них толще, и маневрируют они намного резвее, поэтому таких потерь нет. Странно, что нет авиации, возможно, нет позывных? Или люфтваффе заняты в другом месте… После краткой рекогносцировки замечаем склад боеприпасов. Как и положено, он немного поодаль. Возле него суета. Носятся вспотевшие артиллеристы, таскают увесистую смерть к остервенело бьющим пушкам. С той стороны время от времени шелестят ответные выстрелы, но вреда от них немного- склад на обратной стороне холма, как и положено по наставлению… Аккуратно ножами снимаем часовых и подбираемся вплотную. Подзываю к себе Ганса-Ульриха, нашего чемпиона по метанию гранат. Он умудрялся зашвырнуть стандартную гранату на семьдесят метров. Тот согласно кивает, выдёргивает кольцо и колотушка летит точно в капонир, через мгновение тяжёлый взрыв вбивает нас в землю. Хорошо, что мы были к этому готовы и лежали ничком на земле. Тем не менее на нас сыплется земля и обломки, командой поднимаю ребят. И пока лягушатники не пришли в себя, мы с дикими криками несёмся через позиции поливая всё вокруг себя свинцом из всех стволов. Вспыхивает паника. Ошеломлённые французы принимают нас за обошедшую их с тыла пехоту и бросаются прямо вниз, навстречу русским танкам. Там их ласково принимают на гусеницы и пулемёты, смотреть на это не хочется. Мы собираемся в кучу и устало присаживаемся на какие-то деревья, сваленные в кучу. Слышен лязг гусениц, и вскоре возле нас останавливается "Змей Горыныч". Из него выскакивает… Сева… Наши челюсти синхронно отвисают, затем мы обнимаемся. Тут нас обступают другие русские танкисты, хлопают по плечам, трясут руки в знак благодарности. Все рады встрече. По любезно предложенной рации связываюсь со своими, оказывается моему второму ротному понравилось командовать батальоном, и он уже успел доложить о моей гибели в штаб полка. Что ж, теперь с ним будет разбираться трибунал… Не завидую я ему. Мало того, что соврал, так ещё и отступил без приказа и вдобавок увёл уцелевшие машины в тыл. Виселица ему гарантирована. Сева приглашает в свой танк, остальных ребят тоже быстро пристраивают по машинам и мы двигаемся вперёд, в ближайшей деревушке станавливаемся поджидать свои танки. «Витязи» оставляют нам рацию, а сами уходят на юг, где громыхают разрывы. Опять связываюсь со своим полком, узнаю новости. Унтерштурмфюрер Клаус Дитрих уже украшает собой столб, трибунал долго не тянет. Дезертирство и оставление поля боя. Наши машины скоро будут. Здесь же нас и дозаправят. Так что пока можно позаботиться о себе. Отмыться после боя, поесть, прошвырнуться по деревне. Чем мы и занимаемся оставшееся время…
Минут через тридцать слышен гул моторов, на горизонте появляются клубы пыли. Мы уже знаем, что это наши, поэтому не прячемся. Спокойно попиваем вино прошлогоднего урожая. Оно терпкое. И мне, как привыкшему к шнапсу, не очень нравиться. Поросёнок, которого мы реквизировали в местном кабачке же наоборот, довольно неплох. Едва я заканчиваю обгладывать нежную ножку, как появляются танки моего батальона. Встречаю их с насупленным лбом и злобным взглядом. Все чувствуют свою вину и поэтому молчат. Ещё бы! Бросили товарищей на поле боя. Мало того, что бросили, так ещё и отступили! Позор! Ровно десять минут читаю мораль, разукрашивая свою речь теми русскими оборотами, которым научился ещё в «Каме» и по мере своих сил переводя их на родной язык. Спасибо нашему фельдфебелю- уж эту то науку я буду помнить наверное всю жизнь! Выражение "тараканы беременные, так вас и разэтак" ещё одно из самых мягких в моих высказываниях по поводу трусов. Наконец бросаю взгляд на часы- отведённое мне мной время на воспитание вышло. Приказываю командирам танков покинуть машины и следовать за танками бегом, затем отдаю команду выступать и запрыгиваю на башню первого «Т-28». Колонна послушно трогается, нерадивые командиры бегут за своими машинами, глотая пыль и выхлопные газы. Так проходим десять километров, наверное, хватит. Строю провинившихся- вид у них плачевный: все в грязных потёках сажи, промокшие насквозь комбинезоны. Ничего, зато не будут отступать не позаботившись о своих товарищах! Даю им десять минут на приведение себя в порядок и приказываю лечь спать, потому что отдыхать нам не придётся- завтра мы должны быть в Седане… Утром продираю глаза и вовремя — вот они исторические места знаменитых сражений! Именно здесь наши войска поставили французов на колени! Здесь они впервые почувствовали истинную мощь германского стального кулака! Гордость переполняет меня, и не зная как её выразить достойно мы останавливаемся в ближайшей деревушке. ребята носятся по дворам как угорелые, набивая мешки продуктами. При малейшем признаке недовольства просто стреляют. Через пятнадцать минут мы покидаем деревню, оставляя позади пылающие костры домов и вой женщин. Мужчин в деревне старше пятнадцати лет осталось не очень много. Если не хотели драться и умереть как воины- пусть сдохнут как крысы… В наушниках ругань командира полка. С этими остановками мы выбиваемся из графика. Приказываю увеличить скорость, и через три часа нагоняем упущенное время. Затем идём даже с опережением. Немного давят мысли по поводу потери своего танка. Когда дадут следующий? С ностальгией вспоминаю уютные тёплые внутренности своей машины. Вряд ли теперь мне будет так хорошо… Наконец вечереет. Докладываю о местонахождении и получаю приказ стать на отдых. В ближайшей деревушке становимся на ночлег, вернее, в том месте где она когда то была. Здесь русские сцепились с англичанами. По всему полю замерли изуродованные останки английских «МКашек» обоих модификаций, тройки и четвёртые «Б». Кое-где валяются трупы в разной степени сохранности. Их ещё не убрали. Иногда целые, иногда не очень, зачастую встречаются и разобранные на запчасти при помощи снарядов… Отряжаю командира первой роты провести желающих на экскурсию по полю, напоминаю об осторожности. У меня практически нет ветеранов, почти все новички, поэтому неплохо устроить им закалку для нервов и немного привести в себя, а то появляются всякие настроения этакие… Их бы в Польшу- там бы точно насмотрелись… Сам, пока не совсем стемнело, иду к одинокому «ЗГ», застывшему неподалёку, потихоньку давясь слюной от зависти к союзникам, у которых такие танки. Видно машина была подбита и оставлена экипажем… Подхожу поближе. Странно. Особых повреждений не вижу. Вроде всё целое… Ещё раз обхожу машину и вижу вмятину от снаряда напротив МТО. Открываю люк, влезаю внутрь- красотища то какая… Вот это да… Мне становится совсем плохо от эмоций… Нахожу тумблер включения освещения, щёлкаю им. Лампочки в плафонах еле накаляются. Аккумулятор разряжен до упора. Недолго думая иду в расположение и беру ремонтников. Широким шагом мы спешим к «Змею». Откидываем панели моторного отсека- ничего себе, вот это моторчик… Не иначе с «Юнкерса» сняли? Механики быстро меняют аккумулятор, и вскоре стартёр крутит коленчатый вал. Бесполезно. Кому-то в голову приходит светлая идея- проверяем свечи. Работают. Но они сухие. По опыту знаю, что двигатель не работает в двух случаях: либо нечему зажечься, либо нечего зажечь. Здесь явно вторая причина. Карбюратор на месте, но внутри непонятно что: какая то смола, мелкая стружка, обломки. Бензонасос работает нормально. Один из ремонтников берёт карб и убегает. Тем временем остальные быстро проверяют масло, компрессию, охлаждающую жидкость. Неисправностей больше не находят, чистят «ЗГ» внутри, выкидывая мусор, оставшийся от прежнего экипажа. Между тем возвращается уходивший ремонтник. Он приносит новый карбюратор и выточенную переходную пластину. Жиклёры ефрейтор тоже успел подогнать под предыдущий размер. Прикручиваем его на место, и с замиранием в сердце я жму кнопку стартёра. Недовольно фыркнув пару раз и выбросив чёрные клубы дыма из выхлопных труб, танк оживает. Дружные вопли восторга- оказывается, пока я собирался с духом здесь собрался почти весь батальон. Командую дать мне проход, выжимаю сцепление и включаю передачу- на удивление легко огромная махина срывается с места и почти мгновенно набирает скорость. Плавность хода изумительная… Всё! Эта машинка неплохо нам послужит! Разворачиваюсь и гордо еду в расположение. Меня приветствуют. Наконец укладываемся спать… Утром формирую новый экипаж из тех, кто вместе со мной громил батарею. Раненых уже отправили в тыл, поэтому беру ещё шестерых. Остальные побудут в ремвзводе. Трогаемся. По пути слушаю восторженные вопли механика-водителя, тот просто наслаждается ездой. Пока он радуется, мы срочно осваиваемся с новой машиной. Две пушки, четыре пулемёта, мощная рация, ТПУ. Великолепная оптика. Радует, что калибр снарядов совпадает с нашим прежним, но ствол длиннее. И следовательно, мощность пушки выше. В это время опять включается рация, вновь командир полка. Срочно требуется помочь нашей пехоте, окружившей смешанное англо-французское соединение. Ориентируюсь по карте и сворачиваю на просёлок. Следом за мной идут остальные танки батальона. Держитесь, братья! СС идёт на помощь!
Оберстлейтенант Макс Шрамм. Пятый день войны
Уже пять дней идёт война, а я всё торчу в Италии. Правда, сменил "пятьдесят второй" на «Пе-2», но мне уже намекнули, что это ненадолго. Скоро у нас не будет устаревших винтовых машин. К тысяча девятьсот сорок второму году планируется переход на реактивную технику всех частей авиации. Сейчас мы занимаемся Мальтой- отлавливаем пытающихся убежать англичан. Гоняемся даже за одиночными солдатами. Гибралтар и французский флот в Тулоне мы захватили успешно, никто даже дёрнуться не успел. Из французов вояки никудышные, больше гонора, а англичане…Что же, умирать они умеют… И только. Десантники рассказывали, что «лягушатники» им напоминают поляков- гонору много, а толку- чуть. Мне сам полковник Затевахин, Иван Фёдорович, рассказывал, как сразу четверых положил одной очередью, стоят как бараны и не дёргаются. Только глаза выпучили, откуда он взялся тут. Словом, это не противник. И чего мы их в Испании послушали: надо было наплевать на всё и не уходить. Вот, опять летим. Говорят, что где-то там англичане засели, надо выкурить… Рутина. Уже приедается. В Китае, вот там действительно воевать пришлось, самураи- ребята серьёзные, а эти- иногда даже жалко их, как слепые котята тыкаются. Наши орлы их и за противника не считают. Надо будет их попрактиковать где-нибудь. Вернёмся с вылета- запрошу у командования, что тут лишнее на карте, пускай точность бомбометания отработают. А то так войны и не понюхают. Помню незабвенного папашу моего друга Вилли, как он говорил: излишняя самоуверенность- первый шаг к могиле лётчика…
Получил письмо от супруги. Она вполне счастлива. С моими родственниками нашла общий язык. Сама то она сирота, родителей потеряла во время большевистского путча, а родственники своих детей никогда не имели, так что… Пишет, что дядюшка развернулся на полную- прошлогодний госзаказ сдал с перевыполнением плана на тридцать процентов, а в этом собирается превысить вдвое. Земля такая, что посади палку — утром яблоня плодоносить будет. О, рассказывает о соседе- учителе. Помню я его… Такой маленький, лысенький… Как же его… А вспомнил: Никита Сергеевич! Хрущёв. Скромный сельский учитель. Правда, помешан на этом американском растении- кукурузе. О ней часами может говорить, и глазки сразу так сверкать начинают… Нехорошо… Света пишет, что в этом году Хрущёв у дяди ещё два гектара взял в аренду, обещал этой самой кукурузой расплатиться… Ну, его дела. О! Вот это дело- дядя взял в аренду ещё пятьдесят поляков в лагере. Правильно, пускай работают. Надо будет им подарки послать, вот завтра будем во Францию перебазироваться. Возьму машину и съездим с ребятами куда-нибудь, посмотрим, чем разжиться толковым можно… Трактор бы им отправить, да как? Ладно, если что- куплю. Боевые неплохие идут, хватит…
Так. Что-то я разнежился, вон опять посыльный бежит, снова меня в штаб кличут. Ну, посмотрим, что на этот раз… Твою ж мать! Не успел полк принять, как меня опять отзывают- срочно явиться в Штрассфельд и принять по своё командование пятый полк стратегических бомбардировщиков… А что у нас стратегическое? Правильно, либо русский «Пе-8», либо наш «Ме-264», а скорее всего мамонты Сикорского. Та ещё бяка летающая… Ладно. Новый командир части прибыл? Кому дела сдавать-то? Начальнику штаба? Ну-ну…