Начало
Шрифт:
Я многозначительно посмотрел на Вешнякова и Лося.
– Глядите сюда – я начал рисовать на бумаги. Сначала примитивный примус. Любой деревенский житель сто раз собирал и разбирал этот прибор для нагревания пищи. Станина, резервуар, поршневой насос – ничего сложного.
– На чем сия инвенция будет работать? – удивился Вешняков. Оба мастера вопросительно на меня посмотрели.
– Особая жидкость, называется керосин. Добывается из черного земляного масла перегонкой.
– Слышали о таком – покивал Лось – Есть в казанской губернии места, где масло из земли сочится.
Вообще, месторождения нефти есть по всему Уралу, да Сибири, не говоря уж о Казани и Башкирии.
– Акромя сей грелки, сделайте мне також вот еще что – я нарисовал чертеж примитивной керосиновой лампы а-ля «летучая мышь». В ней тоже не было ничего сверхсложного. Две емкости – одна для керосина, другая для горения, плоский фитиль с регулировкой высоты.
– Ежели вот сюда – я ткнул пером в чертеж – Добавить полированный лист бронзы или меди, получится у нас прожектор.
Видя недоуменные взгляды мастеров, пояснил – Сильный фонарь, который светит только в одном направлении.
– Подарок и, правда, царский – развел руками Лось – Но откель, ты царь-батюшка, сие инвенции ведаешь?
– В неметчине придумали – отперся я от авторства – А я скитаясь, записывал всякую новинку, думал, где бы ее использовать.
– Петр Федорович, благодетель наш! – Вешняков даже привстал – Будь ласка, останься отобедать!
Делать нечего, пришлось продлить экскурсию на общий для мастеров и казаков обед, который плавно перетек в пир. Наступил вечер – посовещавшись с окружением, мы решил не ехать по темноте, а заночевать на заводе. Нам выделили несколько пустующих изб, в одной из которых я улегся спать. В сенях расположилась охрана.
Глава 17
Уже под утро, я почувствовал, что кто-то кусает меня за пятки. Открыл глаза и увидел мерзкую крысу, что грызла портянку.
– Изыди! – я ударил ногой по наглой твари и та с писком свалилась с лавки, где я спал.
На шум в комнатку ворвалась встревоженная охрана. Сонный Афанасий Никитин выхватил саблю и начал пластать ею воздух, тоже выкрикивая «Изыди, Сатана!».
Я вжался в угол, ожидая, что вместе нечистого, уйти с этого света придется как раз мне. Клинок два раза прошел в опасной близости от головы.
Постепенно все успокоились, начальник моей охраны убрал саблю в ножны. А я задумался о том, что с такими телохранителями – никаких убийц не надо. Сами случайно зарежут.
После быстрого завтрака, рысью выехали с завода. Поднялась небольшая метель, но мы легко нашли дорогу, которую протоптала армия в снегу. Догнать полки удалось уже к обеду в районе Старого Арыша. Встал на взгорок, принял поклоны арьергарда.
– Худо дело – мне навстречу выехали Перфильев с Мясниковым.
– Что случилось? – я обвел взглядом порядки. Четыре полка с красными знаменами – 2-й оренбургский, 1-й и 2-й заводские, ляшский. Плюс триста «арапчат» Павлония. Бредут отдельной толпой с алыми повязками на рукавах тулупов. Тридцать две пушки включая семь мортир. Тоже все на месте. Наконец, конница Овчинникова с ним во главе. Три полка. В самом конце колонны шли три кибитки с медицинской службой. Там заправлял врач Кара Балмонд. Из крайних саней мне рукой помахала Маша.
– Навроде все ладно – я суммировал свои наблюдения Перфильеву с Мясниковым – Померз кто ночью?
– Нет – помотал головой Тимофей – Все живы, здоровы. Ляха поймали. На шпионстве. Чеснова этого.
– Курча?
– Его.
Перфильев поправил саблю за поясом, добавил:
– Ты, царь-батюшка, повелел следить за ним. Мои ребята углядели, что он на ямской двор заехал. С получаса там провел. Мы потом ямщика тряхнули – письмецо в Москву лях написал циферью.
Афанасий Петрович передал мне серый лист измятой бумаги. На нем действительно, шли рядами кривые цифры. На другой стороне было написан адрес. Лавка купца Сыромятникова на Орбате. Лично в руки.
– Где он? – я посмотрел на военачальников.
– Ямщик?
– Лях!
– В Старом Арыше стерегут – вздохнул Перфильев – В доме старосты. Ежели бы…
– Так вы его заарестовали? – я скрипнул зубами. Никакого понятия оперативной работы.
– А что ж, ему стол накрыть?? – удивился Афанасий Петрович. Мясников согласно кивнул – А ежели он не токмо в Москву написал бы, а и в Казань також? Ждите мол, ваш ампиратор Петр Федорович идет с полками, через день-два будет…
– Как-будто они и так не знают! – каждый день передовые разъезды имели стычки с правительственными пикетами. Перестрелки, конные сшибки.
– Так – я покрутил письмо в руках – Ляхов – раскидать по другим полкам. На их место офицеров из бывших барей. Это на тебе, Тимофей. А ты Афанасий Петрович, повели стеречь Курча крепко. Как разберусь с Казанью – узнаем, что за фрукт сей.
– Чего ждать? На дыбу подвесим, кнутом по спине пройдемся… Споет соловьем.
– Кнутом можно. Но лучше лаской.
– Со шпиком лаской?? – военачальники посмотрели на меня как на умалишенного.
– Да, господа казаки. Вести следствие пыткой можно. Но под кнутом Курч может оговорить кого невиновного, выдумать чего лишнего – проверяй потом, время трать… Лепше, когда такой человечек сам, искренне всхочет вести дела с нами.
– Ага, жди от него…
От бригадира и полковника так и несло скептицизмом.
Вопрос о необходимости преградить скопищам Пугачева дорогу к Казани поднимался и раньше. Это была любимая мысль честолюбивого генерала Александра Ильича Бибикова, недавно прибывшего в столицу губернии. С его приездом начали подходить и подкрепления. Два карабинерских полка, три гусарских и один кирасирский.
На последнем совещании в губернаторском доме по этому поводу вышел жестокий спор между стариком фон Брантом, главой Казани и генералом.
– Государь мой, – заявил Бибиков, кусая губы – Я почитаю позорным то обстоятельство, что местные власти не задавили до сих пор все движение. Слава российского оружия омрачается успехами мятежников. Доблестные войска императрицы Екатерины прославили себя в сражениях с таким неприятелем, как турки, коих янычарская пехота до сих пор почиталась непобедимой. Тактика Петра Первого, которую применяли и после него наши славные полководцы Миних, Румянцев и другие, состоит не в обороне от неприятеля, а в нападении на такового!