Нацисты в белых халатах
Шрифт:
Чесноков поспешил убраться подальше от этого жуткого места, подбежал к входу в подземелье. Там сконцентрировались все его наличные силы. Солдаты залегли, кто-то засел за углом вяло горящей больницы. В подземелье вел бетонный пандус. На нем валялись трупы в немецкой форме.
– И почему встали? – хрипло выкрикнул Чесноков. – Присядем на дорожку, выпьем на посошок? А ну, вперед, добьем врага в его волчьем логове!
Несколько бойцов уже подбирались к пандусу. И вдруг все ожило, загремело, взорвалось! Из подземелья вылетели гранаты с длинными деревянными рукоятками. Люди,
По наклонному подъему бежали эсэсовцы с лицами, искаженными злобой. Они палили из автоматов. За их спинами размахивал «вальтером» молодой ушастый унтер-штурмфюрер. В его лице, сведенном судорогой, не осталось ни кровинки. За ними держались люди в штатском, кто-то в белом халате, который не успел снять. Они тоже держали в руках автоматы.
Контратака была энергичной, насыщенной ревом и свинцом. Эсэсовцев было не меньше десятка, они перли тараном.
Но советский солдат был уже не тот, что в сорок первом. Бойцы палили из автоматов. Когда дистанция сократилась до ноля, они выхватили саперные лопатки и бросились врукопашную. Стычка была недолгой, но яростной. Уцелевших эсэсовцев сбросили к подножию пандуса и расстреляли из автоматов.
Корчился унтер-штурмфюрер, получивший пулю в живот. Его избавил от мучений молодой боец, пробил череп короткой очередью.
Вместе с эсэсовцами полегли несколько штатских. Кому-то удалось шмыгнуть обратно в подземелье. Им вслед полетели гранаты. Потом лавина красноармейцев хлынула вниз.
Капитан Чесноков шел со своими людьми.
«Осторожнее надо, – мелькнула у него гадкая мысль. – Мало ли что здесь может быть».
В глубине подземелья еще работали генераторы, и не все лампочки разбили пули. Солдаты в полумраке растекались по бетонным коридорам. В помещениях гремели выстрелы, билось стекло, трещала мебель.
Капитан свернул в какой-то коридор, озаренный бледным светом. Из комнаты по ходу движения вывалился мужчина в очках и белом халате. Он что-то гневно выкрикнул и припустил к повороту на лестницу. Чесноков вскинул «ТТ», дважды выстрелил ему в спину, перепрыгнул через труп.
На лестнице, падающей вниз, тоже горела лампочка. Капитана обогнал проворный красноармеец, пристреливший унтер-штурмфюрера. Он прыгал вниз по ступеням, когда из-за поворота внезапно вынеслась женщина в распахнутом белом халате. Белокурые волосы рассыпались по плечам, глаза затравленно метались. Она выругалась по-немецки, вскинула «люгер» и выстрелила. Красноармеец покатился под лестницу.
Чесноков тоже грязно ругался, посылая в чертову бабу пулю за пулей. Она визжала, дергалась, пока заключительный комок свинца не пробил высокий лоб. Капитан отшвырнул ее ногой, бросился дальше.
Там были какие-то причудливые лабиринты, лаборатории со стеллажами. Еще недавно здесь стояли микроскопы, пробирки, ампулы, баночки. Теперь все было порушено, кругом валялось битое стекло, растеклись какие-то жидкости. Шкафы, горелые бумаги, обугленные гроссбухи, толстые папки, содержимое которых уже невозможно прочесть.
Похоже, он не ошибся насчет осторожности. У стены стояли стеклянные шкафы с
Дальше коридор с крохотными клетушками. Почти все двери нараспашку. В нескольких клетках валялись обнаженные тела. Их будто заразили какой-то мерзостью. Кожу покрывала сыпь, животы разбухли.
Чесноков попятился. Он не был полным идиотом, догадывался, что нож и пуля – не единственные угрозы для жизни.
– Все назад! – выкрикнул он и попятился, махая пистолетом. – Оглохли, товарищи бойцы? Передавайте по цепочке: все назад из подземелья. Тут будут работать специальные команды! А то подхватите какую-нибудь холеру!
Красноармейцы выбегали наружу, вытаскивали своих раненых. Кто-то нервно закурил, другие попадали в траву.
Чесноков вышел в числе последних. Да, они явно нарвались на засекреченную лабораторию, отбили ее высокой ценой. Самое противное, что немцам еще до штурма удалось тут все уничтожить.
– Собрать погибших! – прохрипел Чесноков. – Погрузить в машину! Всем выходить строиться! На объекте останется отделение Лопатченко! Ждать, пока прибудет специальная команда, или кто там еще.
– Товарищ капитан!.. – К ротному подбежал взмыленный ефрейтор с выпученными глазами. – Мы с Осиповым в самый низ спустились. Там такое!.. Пещера, тележки по рельсам катаются. Печь здоровенная, в которой мертвецов сжигают… как ее?
– Крематорий, – подсказал Чесноков.
– Ага, точно. Мы заглянули туда. Мама дорогая!.. Костей навалено по самое не горюй, черепа человеческие валяются.
– Так вон труба, – сказал кто-то. – Она у них, видать, и дымила.
– Разберемся, товарищи. – Капитан опять почувствовал позывы к рвоте. – Компетентные товарищи обязательно прибудут. Всем по коням! На этот объект мы не рассчитывали. Забыли про наступление?
Бойцы потянулись к западным воротам. Отделение, выделенное командиром второго взвода, собирало тела боевых товарищей, заворачивало их в плащ-палатки.
Тут послышался шум на другой стороне объекта. Матерились красноармейцы, пинками и прикладами гнали двух испуганных людей. Те что-то лопотали на немецком, закрывались руками.
– Петруха, давай я их пристрелю к едрене фене! – прокричал рыжеволосый боец, потерявший каску. – На хрена они нужны?
– Пусть командиры разбираются, нужны или в расход немчуру, – пробормотал усатый сержант, виртуозно работая прикладом. – Вроде не сопротивлялись, не стреляли, просто сбежать хотели. – Он схватил немцев за шиворот, бросил в пыль перед капитаном.
Силища у сержанта была богатырская.
Пленники с виду не представляли особого интереса. Среднего роста, сложения отнюдь не атлетического. Оба одеты в штатское, мятые брюки, пиджаки, пуловеры. У того, который в очках, чудом усидевших на носу, поверх пиджака был наброшен белый халат, впрочем, уже серо-зеленый. У второго были выбиты два передних зуба. Он потешно свистел, таращил глаза. У него было вытянутое лицо. Глубокие залысины налезали со лба на макушку.
Мужчины вели себя смирно, тряслись от страха, жалобно смотрели на капитана. Они что-то взволнованно лепетали, глотали слова.