Нацисты в белых халатах
Шрифт:
Капитан Чесноков, командир усиленной роты, быстро сориентировался в ситуации. Эсэсовцы, колючая проволока. Это явно не просто так. На важный объект нарвались! Он посадил четвертый взвод обратно на полуторку, приказал объехать объект и перекрыть дорогу на запад.
Бойцы работали оперативно. Трехтонный «Опель», нагруженный собранной впопыхах документацией, пытался прорваться за КПП, в направлении Панинских лесов, но его уже поджидали солдаты, залегшие по обочинам. Они отсекли огнем мотоциклистов, вырвавшихся вперед. На немцев обрушилась лавина свинца.
Первый мотоцикл
Второму мотоциклу удалось прорваться, но толку из этого не вышло никакого. Весь он был нафарширован пулями, перевернулся, стал кувыркаться, теряя люльку и мертвых пассажиров.
Трехтонный грузовик встал. Водитель понял, что не проедет. Он включил заднюю передачу. «Опель» пятился, виляя из стороны в сторону. Красноармейцы на обочинах били по нему из «ППШ». Разлетелось стекло в кабине. Истерично закричал рыжий унтер-офицер, сопровождавший водителя. Потом они оба откинули окровавленные головы и застыли. Машина остановилась в нескольких метрах от КПП.
Из открытых ворот выбежал солдат, явно получивший приказ уничтожить грузовик, набитый секретными документами. Он сгибался под тяжестью переносного ранцевого огнемета. За его спиной колыхались баллоны с азотом и горючей смесью. Огнеметчик направил брандспойт на машину, лихорадочно включил воспламенитель, крутанул вентили подачи азота и горючей смеси. Она вырвалась из брандспойта под напором сжатого газа, и бортовую машину охватило пламя.
Огнеметчик пустился прочь, но пули пробили баллон. Через мгновение он сам превратился в факел.
Тушить машину красноармейцы не стали. Сделать это было невозможно. Бойцы перебежали к воротам. Кто-то из них сошел с дороги, наступил на мину. Еще один огненный столб рванулся в небо.
Загрохотал пулемет на охранной вышке. Бойцы залегли, скатились в кювет.
По дороге к запретной зоне спешила советская полуторка. Пулеметчик в кузове самозабвенно изводил боеприпасы. Огневая точка была подавлена, мертвое тело свесилось с ограждения, каска покатилась с головы. Но охранники на воротах яростно отстреливались. Приказа сдаваться они не получали. Да и знали, что советские солдаты не будут брать в плен эсэсовцев. Им оставалось лишь подороже продать свои жизни.
Водитель полуторки собрался объехать горящий «Опель», протаранить ворота. Но пули продырявили капот, сорвали с него крышку. Кабину окутал едкий дым. Машина ушла к обочине, угодила носом в кювет. Водитель и пулеметчик покинули горящий автомобиль.
Бойцы отползали, искали укрытия. С ходу прорваться через КПП им не удалось.
С востока на огражденную зону наседали три взвода капитана Чеснокова. Красноармейцы валом ринулись из кустарника. Едва они оказались на поляне, как под ногами у них стали рваться мины! Они тут были везде. В первые же минуты боя Чесноков потерял с десяток бойцов.
Он надрывал голосовые связки:
– Всем залечь! Малым ходом вперед! Высматривайте эти хреновы мины!
На опушке устроился пулеметный расчет, открыл кинжальный огонь по ограде с колючей проволокой и строениям, расположенным за ней. Их оборонял взвод эсэсовцев. Они рассредоточились, яростно отбивались.
В исследовательском центре царил переполох. Взбешенные автоматчики врывались в бараки концлагеря, расстреливали людей, жмущихся к стенам. Заключенных оказалось немало. Днем ранее привезли свежую партию из Орши. Женщины, подростки орали от страха, падали на колени, умоляли пощадить. Какой смысл в их смерти? Кровь текла рекой, валились мертвые тела.
Несколько молодых мужчин бросились на солдат, чтобы отобрать оружие, но не добежали, попадали. Вспотевшие эсэсовцы с искаженными лицами едва успевали менять магазины. Они закончили свое дело и бросились прочь. Кто-то расплескал бензин из канистры, бросил спичку.
Охранники выбегали из концлагеря, метались, попадали под пули. Горело здание бывшей психиатрической лечебницы. На улицу выбегали люди в форме, штатские. Кто-то тащил чемоданы, по наивности полагая, что еще удастся бежать. Практически все они оказались на открытом пространстве и погибли. Несколько человек бросились обратно к зданию, скатились по пандусу в подземную часть.
Сопротивление слабело. Большинство солдат, оборонявших центр, приказало долго жить. Остальные огрызались, но у них кончались патроны. Над медицинским центром завис смрадный дым, горели бараки.
Охрана на КПП уже была перебита. Советские автоматчики в плащ-палатках просачивались на территорию заведения. На восточном рубеже тоже все было кончено. Пулеметчики подавили последние очаги сопротивления. Выжившие эсэсовцы бежали, отстреливаясь, к входу в подземелье. Красноармейцы рвались по дороге, ведущей к запертым воротам. Там не было мин. Грохнули несколько гранат, и повалились опорные столбы. Дальше препятствий не было. Солдаты вбегали внутрь, соединялись с теми, которые шли от КПП.
Насквозь пропотевший капитан Чесноков ворвался на объект вместе с бойцами.
– Первый взвод налево, второй – направо! Оцепить периметр, чтобы ни одна живая душа не проскочила! – выкрикнул он.
Солдаты разбегались, спотыкались о мертвых. Стрельба прекратилась. Капитан растерянно вертел головой. И куда, скажите на милость, нас занесло? Что за объект? Ни о чем подобном разведка не докладывала. Два десятка бойцов положил, и во имя чего?
Ноги понесли его к горящим баракам. Колючка порвана, столбы валялись, будка караульной смены пылала как соломенная. Бараки догорали, от них исходила невыносимая вонь. Чесноков выхватил несвежий носовой платок, стал дышать через него.
Крыльцо барака частично уцелело. Он прыжком перебрался внутрь и отшатнулся. Повсюду обгорелые останки людей в штатском. Жуткое месиво!.. Вывернутые конечности, распахнутые рты, пустые глазницы. Мужчины, женщины, несколько подростков, почти детей. Их расстреляли, а потом подожгли. Зачем? Надеялись, что скроют следы своих преступлений?
Капитан попятился, пулей вылетел из барака. Он не удержался, его вырвало. Ему еще не приходилось освобождать концентрационные лагеря, даже такие маленькие.