Над кем не властно время
Шрифт:
Когда Максим проснулся и присоединился к приятелям, в магазинах уже горел свет, и в них находились продавцы, впущенные Виталиком со служебного входа.
– Пойдемте, кое-что покажу, - предложил Виталик.
Он отвел коллег по ночному дежурству к входной двери Пассажа. Там, за стеклом, стояла толпа, ожидавшая открытия торгового комплекса. Людей было такое количество, что всем места под массивной аркой входа не хватило, и многие стояли на самой улице, под потоками шумного летнего дождя, выбивающего большие пузыри в лужах. Женщин было больше, но и мужчин тоже хватало. Люди, что находились под открытым
– Зачем они стоят здесь в такую рань?
– удивился Максим.
– Чтобы успеть попасть в магазины, как только они откроются.
– объяснил многоопытный Виталик.
– В первые минуты там выбрасывают дефицитные товары. В течение дня тоже иногда что-нибудь выкидывают, но заранее неизвестно, когда это произойдет. А вот сразу после открытия шансы достать что-нибудь нужное действительно довольно высокие. Вы еще не знаете, как это бывает зимой! На улице минус двадцать, к замкам и ключам невозможно прикоснуться без перчаток, а люди стоят на улице несколько часов. Специально приезжают в Москву ради этих первых минут!
– Так давайте впустим их прямо сейчас, - предложил Максим.
– Да ты что! Рано еще!
Спустя полчаса Виталик наконец скомандовал, что пришло время покидать Пассаж. Держа в руках огромную тяжелую связку ключей, он повел свою свиту к выходу. Дождь кончился. Толпа за стеклом была еще более плотной, угрожающей, чем-то напоминающей готовую к прыжку кобру.
– Подождите сбоку, не подходите вплотную, пока не открою дверь, иначе вас могут растоптать, - предупредил Виталик.
Отперев дверь, студент отскочил в сторону.
Люди рванулись внутрь Пассажа, топоча ногами, расталкивая друг друга. Каждый целенаправленно бежал к тому магазину, ради которого приехал на Петровку несколько часов назад. Таким образом толпа разделилась на ручьи, растеклась в разные стороны, и через мгновение вход в Пассаж уже был пуст.
На улице Виталик быстро попрощался с друзьями, а они, прежде, чем направиться к станции метро "Пушкинская", лениво побродили по близлежащим улицам. Постояли у заманчивой стеклянной витрины магазина "Восточные сладости", где лежали диковинные яства с незатасканными названиями: "козинак", "земелах", "кос-халва".
Было приятно дышать утренним воздухом после прошедшего дождя и оглядываться на прохожих. Женщины казались таинственными радостными существами, даже нескладные, нестройные, с лицами, отмеченными печатью ожидания предстоящих дневных забот, в их не особенно элегантных платьях в цветочек, горошек и клеточку. Некоторые на всякий случай держали раскрытые зонтики, ожидая возобновления дождя, и расцветка зонтов частенько была такой же: в цветочек, в горошек, в клеточку.
Добравшись на метро до своего района, Лева и Максим зашли в кафетерий возле "Академической". Конечно, оба они могли позавтракать и дома, но хотелось немного посидеть за столиком в общественном месте, чувствуя себя взрослыми людьми. То, что атмосфера свободы, которой проникнуты летние каникулы, вовсе не характерна для взрослой жизни, им сейчас в голову не приходило.
Лева взял зразы с картофельным пюре, ром-бабу и стакан клюквенного компота. Максим - биточки без гарнира,
Максим указал ему на висящий на стене плакат, который гласил: "Хлеба к обеду в меру бери, хлеб драгоценность, им не сори!".
– Здесь написано про обед, а у нас завтрак, - возразил, усаживаясь, Лева.
– Можно не экономить. Кстати, знаешь, какую вывеску я видел в одной фабрике-кухне? "Пальцами и яйцами в солонку не лазить!".
Основные блюда были сметены очень быстро и невнимательно. Но Левкин десерт вдруг вызвал у друзей интерес.
– Почему эта штука называется ром-бабой?
– громко вопросил Лева, обращаясь к проходящей мимо молодой, но уже вполне бесформенной работнице кафетерия в белом фартуке.
– Где тут ром, и где тут баба?
Девушка фыркнула.
Отклик на вопрос пришел с неожиданной стороны.
– Может быть, она так названа в честь Али-Бабы?
С соседнего стола к ним обращался, улыбаясь, юный математик и остряк Саша Мошков. Он был острижен почти наголо, отчего меньше, чем обычно, походил сейчас на Гоголя и Д'Артаньяна, и больше, чем обычно, - на фараона Эхнатона. Пока продолжались занятия, он ходил с длинными волосами, хоть это и не нравилось учителям, а сейчас, в каникулы, когда его внешний вид мало кому мог досаждать, вдруг постригся. Вероятно, из-за жары.
– Ты это знаешь точно или предполагаешь?
– спросил Максим, обрадовавшись встрече и жестом приглашая соратника по математическому кружку присоединиться к их столу.
Мошков не заставил себя упрашивать. Подхватив стакан с чаем, где плавал тонкий желтый лимонный ломтик, он пересел к Максиму, и тот познакомил его с Левой.
– Ну, что слышно, старик?
– спросил Саша.
– Как проводишь лето? Готовишься к международной олимпиаде, как велел "Дымок" или пустился во все тяжкие?
Лева с удивленным недоверием поинтересовался:
– Вы что, спортсмены?
– Нет, - отмахнулся Максим.
– Какой из меня спортсмен! Саша говорит про математику. Там тоже есть олимпиады.
Лева, однако, все еще не справился с изумлением.
– Про международную это ты серьезно?
– спросил он у Саши.
Тот важно кивнул.
– Преподаватель в нашем кружке считает, что мы вполне для этого годимся, - скромно пояснил он.
У Левы отвисла челюсть. Он уставился на друга детства так, словно впервые видел его.
– Ну ты даешь, Макс! То, что ты клево сечешь в математике, это весь класс знает. Но то, что ты готовишься к международной олимпиаде, это новость! Ни фига же себе!
– Да не готовлюсь я ни к чему такому, - успокоил его Максим.
– Неужели сам не понимаешь, что на международку попадают лучшие из лучших? И на всесоюзную тоже. Мне бы на городской хорошо выступить!
– А вот наш "Дымок" придерживается совсем другого мнения, - возразил Мошков, обращаясь непосредственно к Леве и наслаждаясь его замешательством.
– Он человек опытный. И считает, что твой друг, как и я, а также одна девчонка, вполне может попасть на международную. Если, конечно, будет заниматься, как это делаю я, а не ваньку валять.