Над Москвою небо чистое

Семенихин Геннадий Александрович

– Москву не сдадим! – сердито выкрикнул Комаров и сдвинул выгоревшие на солнце брови. – Москва – это судьба страны. Как бы ни было трудно, отстоим. – Генерал поднялся из-за стола и заходил по землянке. Ему было явно тесно в этой просторной землянке. – Не хочу судить своих предшественников, хотя и не оправдываю их, – продолжал он. – Да, были совершены ошибки. Были и тактические промахи, и грубые просчеты в маневре. Но мы не можем отбросить, подполковник, и другого. Люди наши советские воюют сейчас против лучшей в мире армии. Да, да, я не боюсь своих слов –

лучшей в мире. Противник выбрал удачный момент для начала боевых действий. Даже для тех, кто стоял в приграничной полосе, и то война свалилась как снег на голову. Многие смутно предчувствовали, что она уже на носу, но никто не станет отрицать: простой солдат, командир да и генерал не знали, что именно двадцать второго июня в три часа посыплются на нас фашистские снаряды и бомбы. Это – внезапность. Но, я подчеркиваю, внезапность оперативная, а не стратегическая.

– Почему не стратегическая? – перебил Демидов.

Генерал опустился рядом с ним на стул.

– А потому, что в принципе наше государство знало, что Гитлер вот-вот развяжет войну. Только кто-то упорно не хотел в это верить. Отсюда и все остальное. Неподготовленность тыла, нехватка на фронтах новейшего оружия. Вот ты, Демидов, до сих пор на «ишачках» воюешь?

– Наполовину.

– А их давно бы пора в архив. Еще до двадцать второго июня. А тебе бы «яков», да «мигов», да «лаггов».

Комаров встал и, стройный, прямой, снова прошелся вдоль стола, заложив за спину руки.

– Короче говоря, попали мы в переплет, – качнул он коротко остриженной головой, – только не так страшен черт, как его малюют, Демидов. Расправим плечи и тряхнем еще их, подлецов, со звоном, – генерал сжал обросшие рыжим пушком пальцы в кулак. – Так-то вот! А пока надо приглядываться и учиться тактике. У тех же немцев учиться.

Демидов недоверчиво усмехнулся, и рябинки вздрогнули на его лице.

– У немцев? – переспросил он с иронией. – Смелые вы речи говорите, товарищ командующий. Если бы их услышал майор Стукалов, следователь нашей военной прокуратуры, он бы вас неминуемо в пораженческих настроениях обвинил.

Комаров весело прищурил глаза и расхохотался:

– А ты чихай на подобных Стукаловых, Демидов. Войну ведь мы делаем, а не они. Пусть те, кому такие слова не нравятся, помнят, что преданность Родине мы ежедневно в воздухе жизнью своей доказываем. А полезному и у немцев учиться надо. Твои подчиненные как на задания летают? Звеньями или парами?

– Парами, товарищ генерал. Со второй недели войны парами.

– Ишь ты! Откуда же это пошло?

– Был у меня заместитель – майор Хатнянский, схоронили недавно. Он первым мысль подал, давайте, мол, попробуем, как «мессеры», парами вести атаки. С тех пор и пошло. Маневр легче, товарищ генерал, обзор лучше. Вот и стали применять эту тактику.

– И правильно сделали, – одобрил Комаров, – а то я в двух полках побывал и вижу: по старинке звеньями к фронту топают. Надо бы вообще узаконить пару во всей нашей авиации.

Генерал сел в кресло, быстро выпил стакан остывшего кофе.

– Возьмем и другой вопрос: количество групп. Надо людей беречь! Нельзя посылать по два самолета, если за линией фронта все небо кишит «мессерами», а земля зенитками. Это на верный убой посылка.

Демидов покашлял в кулак и сказал:

– Я по приказанию вашего предшественника генерала Ольгина подобным образом восемь человек убил.

Комаров сочувственно глянул на него, погасил в углах рта горькую усмешку, словно ожегся ею.

– На войне старших судить трудно, Демидов. Тем более непосредственному исполнителю, который знает в несколько раз меньше, чем тот, кто отдал приказ. Учти мою установку. Пары нужны. Но когда? В дождь, на рассвете, в сложных метеорологических условиях. Если же кто из моих командиров полков вздумает использовать пары для ведения основных боевых действий, шалишь, брат, шкуру спущу, не будь я Комаров!

Телефонный звонок прервал его. Генерал схватился за аппарат, на котором было написано «Москва». Лицо его мгновенно стало озабоченным.

– Да, я вас слушаю, товарищ главком. Как дела? Разворачиваюсь. Пока тихо. Здесь у меня Демидов. Беседуем, Нет, еще не допрашивал. Есть, Допрошу и отправлю к вам. Хорошо, объявлю. До свидания.

Он положил трубку, подмигнул Демидову:

– Вот и новость, подполковник. Пленных-то я сейчас допрошу и отправлю в главный штаб ВВС, Сложнее другое. Ваш девяносто пятый полк делается ударным. Сегодня в твое распоряжение прилетят на «яках» двадцать летчиков.

– Здорово, – просветлел Демидов, но Комаров его остановил.

– Не торопись радоваться. Из двадцати только пять с боевым опытом. Все остальные, как говорится, без оного.

Демидов встал, опираясь на палку.

– Справимся, товарищ командующий. Я их вразбивочку буду пускать вместе со старичками. Постепенно войдут в строй.

– Ой, Демидов, обстановка не даст сейчас методикой ввода в строй заниматься.

– Даст, товарищ генерал, – упрямо тряхнул головой подполковник. – Вот у меня есть двое молодых из Сибири. Воронов и Стрельцов. Оба они сейчас асов перещеголяли.

Комаров громко рассмеялся:

– Воронов и Стрельцов. Так ведь это же мои воспитанники! Значит, научились кое-чему у старика Комарова. Отменно. Обязательно побываю у вас в полку и на них посмотрю… Ну, Демидов, до встречи. Езжай принимать новую авиацию. И главное, повеселее смотри в будущее. Запомни – Комаров пессимистов не любит»

Глава восьмая

Двадцать новых истребителей «Яковлев-1», прибывающие на усиление демидовского полка, появились над аэродромом под вечер. В потемневшем воздухе они звеньями кружились над летным полем, построив своеобразную этажерку. Девятка ходила по кругу выше, остальные самолеты – ниже. Все новые «яки» были оборудованы радиосвязью. Демидов приказал выкатить на старт автомашину-радиостанцию и, стоя возле нее, держал в руках микрофон, корректировал посадку новых летчиков. То и дело слышался его осипший голос: