Над рекой Березой
Шрифт:
Девушка спокойно взошла на мостик, тонкие доски скрипнули и прогнулись под ногами. И только ступила на землю, как громкий окрик «Руки вверх!» заставил ее остановиться. С воплями: «Она! Она!» — из кустов ивняка, словно сорвавшиеся с цепи собаки, выскочили полицаи. Что делать? И Настя решилась. Она выдернула из гранаты предохранитель и швырнула ее в полицейских. Но в тот же миг сама упала от сильного удара сзади по голове. Один из полицаев, оказавшийся за спиной девушки, стукнул ее прикладом винтовки.
Грохнул взрыв гранаты. Несколько полицаев,
Мы с Сашей стояли возле кинотеатра «Люкс» на проспекте Революции и ждали Мелика, чтобы вместе с ним идти к знакомому портному. Вдруг из-за угла дома показалась большая толпа людей. Мы бросились навстречу и застыли от неожиданности. Ступая окровавленными ногами по брусчатке, почти голая, посередине улицы шла Настя со связанными за спиной руками. На её шее висел кусок картона с криво написанными буквами: «Я партизанка». Конвоировали Настю около десяти гитлеровцев и полицаев.
Настя шла, низко опустив голову. И только иногда поднимала ее, чтобы окинуть взглядом толпу и хоть глазами попрощаться со знакомыми. Кажется, заметила Настя и нас с Сашей. Она на мгновение приостановилась, улыбнулась краешками посиневших губ и под крики конвойных медленно пошла дальше.
А через несколько дней, не желая больше переносить пытки в гестапо, комсомолка Анастасия Сахончик покончила с собой.
Неожиданная удача
Саше и Мелику не сиделось дома. Они пришли ко мне утром, когда еще не было и восьми. Увидев ранних гостей, мать недовольно проворчала:
— И не спится вам, хлопцы. Целую ночь где-то пропадали и опять уже на ногах.
Ребята удивленно пожали плечами:
— Мы ночью нигде не были, тетя Таня. Вы зря нас ругаете.
— Как не были? — встревожилась мать. — А где же мой сорванец пропадал до четырех?
— Не знаем, — ответил Саша.
— Я так и думала, что этот непутевый в свои дела новых дружков втягивает. Не понимает, что, чем больше людей будет знать ваши секреты, тем хуже для вас. Хоть бы быстрее пришел в город Соломатин да разъяснил вам, что так делать нельзя.
Саша и Мелик удивились еще больше: где мог пропадать ночью их друг, не сказав им ни слова. Молча втиснувшись в маленькую дверь боковой комнатушки, они накинули крючок и начали трясти меня за плечи.
— А ну, быстрое вставай! Шлялся где-то всю ночь, а теперь дрыхнет. А нам отчитывайся перед его матерью. Подымайся! — тормошил меня Саша.
Не сообразив спросонья, чего от меня хотят ребята, я пробормотал:
— Дайте хоть немного поспать, черти, — и натянул на голову одеяло.
Но не тут-то было. Саша и Мелик и не подумали уходить. Им было мало дела до того, что я действительно полночи не спал.
— Ты в двух словах расскажи. А потом спи себе хоть весь день. Мы не будем мешать, — умолял Саша.
Рассмеявшись, я сел на кровати и признался:
— Вы где-то болтались целый вечер, а я за это время толу притащил килограммов двадцать и капсюлей целую коробку.
— Не загибай, — насторожились они.
— Честное слово. Теперь будет чем эшелон под откос пустить.
Ребята продолжали недоверчиво смотреть на меня. После неудачного взрыва около Печей мы только и мечтали о том, где бы найти несколько килограммов взрывчатки, чтобы повторить операцию. И вдруг такая удача.
— Идем, покажешь, — не сдержал своего обещания Саша.
— Может, ты глины какой принес, а думаешь, что тол, — не унимался Мелик.
Мне уже было не до сна. Мелькнула тревожная мысль: а вдруг мой давний знакомый Мишка, прозванный за маленький рост Киндером, и его отец уже обнаружили, что из их бани исчез ящик тола?
…Счастливый случай помог мне добыть взрывчатку, которая была так необходима и нам и партизанам. Днем мать послала меня на базар купить пакетик сахарина. Проходя мимо длинного прилавка, уставленного всевозможными глиняными горшками, я увидел Киндера, державшего большую связку жирных сазанов. Не поверив рыбацкой удаче Мишки, я бросился к нему.
— Где ловил?
Тот сморил меня ироническим взглядом:
— Купи, тогда скажу.
— Но, шути Мишка. Где я тебе возьму столько марок? Наша семья и так еле перебивается. Скажи, в каком месте ловил этих «поросят»?
И это время, в сопровождении офицера, к Киндеру подошли дне молоденькие немки с красными крестами на белых блузках. Видимо, медсестры из расположившегося неподалеку госпиталя. Они сунули Мишке несколько бумажек, забрили сазанов и направились к выходу, о чем-то весело переговариваясь.
Киндер пересчитал деньги и обнаружил, что немки его самым бессовестным образом обманули. Он хотел было кинуться за ними вдогонку, но я его остановил:
— Скажи спасибо, что столько получил. А то могли и рыбу отобрать да еще и по шее надавать. Ты что, не знаешь их?
— А вы и в самом деле голодаете? — сочувственно спросил Мишка.
— Понимаешь, всякое бывает, — неопределенно пожал я плечами.
— Эх ты, шляпа! Я научу тебя. Век благодарить будешь, — Мишка схватил меня за руку и потащил из базарной толпы.
Когда мы оказались на тихой улочке, Мишка приостановился и шепотом спросил:
— Тол имеешь?
— Тол! Зачем он мне? — насторожился я.
— Голова твоя садовая. Разве ты не знаешь, что толом можно глушить и пудами возить рыбу? В маленькую шашечку надо вставить капсюль с кусочком бикфордова шнура, поджечь его и забросить в реку или в озеро. Тол на дне бабахнет, и через минуту кверху пузом пятнадцать-двадцати рыбин плавает. Успевай только вылавливать.
— От такой рыбалки без головы можно остаться. Да и тола у меня нет.