Шрифт:
1
Темной мартовской ночью, часа за три до рассвета, наши пограничные наряды засекли над Карпатами неизвестный самолет, прилетевший с юго-запада, со стороны Венгрии и Австрии. Он несколько минут летел на север над лесистым горным районом, потом повернул на запад и скрылся.
Спустя немного времени о нарушении воздушной границы стало известно начальнику городского отдела Министерства внутренних дел города Явора майору Зубавину.
«Иностранный самолет, конечно, не зря появился над советской землей в такую ночь, — решил Зубавин. — Сброшены парашютисты».
Самолет летел вглубь
Разложив на столе карту, Зубавин задумался. Поразмыслив, он остановился на горных окрестностях Явора. Лазутчики, несомненно, рассчитывали на этот большой город: здесь легче скрыться, отсюда по железной дороге и по автостраде можно выехать на все четыре стороны. Враг, тайно проникший на нашу землю — это хорошо знал Зубавин, — чаще всего стремится побыстрее попасть в людской поток и затеряться в нем.
К утру район вероятной выброски парашютистов был оцеплен. Поисковые группы прочесывали лес и горные ущелья, прилегающие к Явору.
К вечеру были найдены два парашюта: один, заваленный камнями, — в густом кустарнике, другой — в стоге прошлогоднего сена на дальних лугах колхоза «Заря над Тиссой».
В тот же день на участке пятой погранзаставы, на виноградниках горы Соняшна, пограничники задержали неизвестного, назвавшегося «агрономом из Москвы». В действительности он оказался парашютистом. При конвоировании лазутчик пытался бежать и был убит.
Второго парашютиста, несмотря на тщательные поиски, не удалось обнаружить ни в течение ночи, ни на следующий день.
В обширном — районе лесистых гор и ущелий трудно найти человека, который обучен скрывать свои следы. Но найти можно и должно! Не может же лазутчик бесконечно прятаться. Он обязательно покинет убежище и выйдет. Зубавин рассчитал, что это должно случиться не позднее завтрашнего дня: в воскресенье утром по всем горным дорогам пойдут и поедут колхозники, спешащие на яворский праздничный базар.
Помня, что враг мог пристально наблюдать из укрытия за действиями своих преследователей, Зубавин сделал вид, что снимает блокаду. Он демонстративно, стараясь нашуметь как можно больше, посадил поисковые группы на машины и отправил их вниз, в долину.
Ночью Зубавин вернулся и приказал своим людям скрытно занять все выходы из якобы разблокированного района.
Ранним утром, еще до восхода солнца, по горным тропинкам и дорогам начали спускаться фуры, запряженные волами, и колхозники с ивовыми, на холщовых ремнях корзинами за плечами. От молодых не отставали и крепконогие старики в черных шляпах, в расшитых цветной шерстью кожушках, с обкуренными до черноты трубками в зубах, и смуглокожие, черноглазые старухи в гунях — шубах, вывернутых белой длинной шерстью наружу.
Людские ручейки сливались в один поток на главной дороге, ведущей в Явор. Здесь, в будке дежурного по переезду, и расположился Зубавин.
Снизу, от Тиссы и Явора, медленно приближался товарный поезд. Дежурный — седоусый, с молодыми глазами человек — закрыл железнодорожный переезд. Перед полосатым шлагбаумом начали накапливаться люди. Зубавин вглядывался в лица.
Беспечно облокотившись о шлагбаум, стояли счастливые молодожены. На кудрявой голове юного мужа — верховинского лесоруба или отважного плотосплавщика — ярко-зеленая шляпа, окантованная черным шнурком и увенчанная радужным пером. Тонкая талия парня затянута широким поясом с медным набором блях, гвоздиков, ромбиков и квадратиков. На сильные плечи небрежно накинут белый, мягчайшей выделки, почти замшевый киптар — безрукавный кожушок, расшитый цветной шерстью, с пышными кистями у ворота. Грудь полотняной рубашки вышита шелковым и бисерным узором.
Нарядно одета и его русоволосая подруга. На ней бордовая, из грубой шерсти панёва, вишневого атласа кофта, ожерелье из старинных серебряных монет и сердак — белоснежная куртка с двумя бортовыми полосами цветной вышивки.
Куда и зачем они идут? Наверно, просто так, никуда и ни за чем. Не сидится им сейчас дома. Вышли, чтобы похвастаться своим счастьем, чтобы подивились на их красоту добрые, независтливые люди.
Зубавин оторвал взгляд от молодых верховинцев и сейчас же обратил внимание на курносого, с небритым и сильно опухшим, как бы обмороженным, лицом парня. Одет и обут он был буднично, даже бедновато: старая свитка, переделанная, как видно, из отцовской, поношенные постолы, островерхая, с вытертой мерлушкой шапка. На спине парня прилажена новая корзина, и поверх нее видна красноносая голова чубатого гусака. Выделялся этот человек из толпы еще одной деталью: воротник его свитки был поднят. Зачем? Ведь нет ни дождя, ни ветра.
— Интересный хлопец! Часто он мимо вас на базар шагает? — спросил майор железнодорожника.
— Первый раз вижу. Он не здешний: нашим ветром и солнцем не поджарен, белокожий. И снаряжение тоже не здешнее.
— Какое снаряжение? — заинтересовался Зубавин.
— Постолы, свитка и шапка. Я всех наших, что живут вверху и внизу, знаю — не было среди них такого.
Нащупав в кармане рубчатую рукоятку пистолета, Зубавин распахнул дверь будки и подошел к шлагбауму.
— Гражданин, ваши документы! — тихо, но твердо сказал он.
— Пожалста!..
Но Зубавину уже не понадобилось заглядывать в паспорт. Это «пожалста», переведенное с иностранного и механически, помимо воли, сорвавшееся с языка, окончательно убедило Зубавина, что он не ошибся.
Парашютист был подвергнут обыску. Из его карманов извлекли скорострельный бесшумный пистолет, две гранаты, тугую пачку сторублевок и схему главной карпатской железнодорожной магистрали. В корзине оказались портативная радиостанция и две коробки с запасными патронами к пистолету. Обыск завершился тем, что Зубавин вытащил ампулу с цианистым калием, вшитую в воротник рубашки задержанного.
— Террорист?
Парашютист испуганно и протестующе замотал головой:
— Нет, нет!.. — Помолчав, он добавил: — Только диверсант.
— Только… — Зубавин усмехнулся одними глазами. — Это тоже немало. Один шел?
— Один. Пан майор, я все расскажу. Я имел задание…
Зубавин остановил «кающегося» диверсанта:
— Потом расскажете, в более подходящей обстановке.
— Ничего, я могу и сейчас. Я имел задание…
Не слушая диверсанта, Зубавин подошел к нему, решительным жестом опустил воротник домотканной свитки, посмотрел на заросший рыжеватыми волосами затылок: