Надейся только на себя
Шрифт:
Вслед за Крохиным, который дал знак Рааду оставаться в машине, он двинулся к гостинице.
Уже одно название ее вызывало в памяти очарование арабских сказок. Под стать названию она и выглядела. Тяжелые стены, арочные окна, прихотливый мозаичный узор на фасаде. Справа от входа – широкой двери между двумя голубыми колоннами – смуглый мужчина лет пятидесяти в пиджаке, надетом на длинную темную рубаху – дишдашу, торговал открытками, раскинутыми на двух больших деревянных щитах. Слева невысокий толстяк развесил пестрые домотканые ковры – кошмы. При виде гостей он расплылся
В обширном прохладном холле Крохин взял ключи у портье, одетого в нарочитом национальном стиле, бросил ему пару коротких фраз на арабском языке, указав на Романа, и двинулся по широкой мраморной лестнице вверх.
– Ваш номер на втором этаже, – сообщил он Роману на ходу. – Очень удобно, если потребуется уйти или вернуться незаметно. Здесь все присматривают друг за другом, поэтому я специально подыскал для вас удобное в этом смысле место.
– Спасибо, – отвечал Роман. – Черный ход никогда не помешает.
Поднявшись на второй этаж, они прошли по коридору метров десять и остановились перед дверью с номером 207. Крохин повернул ключ в замке, распахнул дверь и пропустил вперед Романа.
– Прошу.
Роман вошел в просторное помещение. М-да, когда-то люди не ведали тесноты. На этой площади в нынешнем отеле разместилось бы три полноценных номера. А чего стоили люстры в виде глубоких тарелок, выточенные из мрамора? А кровать? Она была просто гигантских размеров. Пожалуй, какой-нибудь заезжий купец мог разместиться на ней со всем своим гаремом.
– Как вам? – с улыбкой обведя взглядом апартаменты, спросил Крохин.
– Впечатляет, – кивнул Роман.
Он заглянул в ванную. По величине она почти не уступала жилой комнате. Мозаичные стены, громадная каменная ванна, мраморный пол. И при этом отличная ультрасовременная сантехника – дань времени и отрада постояльцев.
– Наверное, этот номер недешево обошелся нашему скромному ведомству? – осведомился Роман.
Честно говоря, такая пышность ввиду предстоящего задания несколько озадачила его. Он бы предпочел что-нибудь поскромнее и подальше от центра.
– Нашему скромному ведомству он не стоил ни копейки, – с улыбкой ответил Крохин. – Иракское правительство кое-что нам должно, и даже не кое-что… Потому мы можем позволить себе держать номера для наших сотрудников там, где пожелаем, и при этом не входить в незапланированные расходы. Если вы думаете, что ваше присутствие будет здесь слишком заметно, то, уверяю вас, оно было бы не менее заметно, чем если бы вы поселились на окраине. Все иностранцы попадают под пристальное наблюдение местной контрразведки, и чем тщательнее они прячутся, тем усерднее за ними следят. В этом смысле в центре жить безопаснее. К тому, кто живет на виду и производит впечатление небедного человека, на Востоке относятся доверительнее, нежели к серому тихоне, который старается затеряться среди отдаленных районов.
Слушая его точную, ясную речь, Роман понял, что ошибся в первоначальной оценке Крохина. Парень не так прост, как хочет показаться, и наверняка знает здесь все вдоль и поперек. Знает и очень искусно этим пользуется. Хватка в нем чувствовалась железная, как бы простодушно он ни улыбался.
– Пройдемте на балкон, Роман Евгеньевич, – сменил тему Крохин, открывая балконную дверь, обтянутую противомоскитной сеткой. – Я вам кое-что покажу.
Роман вслед за Крохиным вышел на балкон – скорее, целую террасу. Отсюда открывался вид на реку и плывущие по ней лодки и катера. Над водой носились, отчаянно галдя, большие серые чайки.
– Это Тигр? – спросил Роман, подходя к перилам.
– Да, – кивнул Крохин, становясь рядом с ним и закуривая. – Тигр. Или Диджла, как называют эту реку арабы.
– Красиво.
– Здесь все красиво, – отозвался Крохин. – Красиво и величественно. Не земля, а сама Великая История, родина удивительнейших древних цивилизаций. Вавилония, Ассирия, халдейские княжества, доисторический Шумер, Лагаш… Кто здесь только не жил и не царствовал! Трех жизней не хватит, чтобы все исследовать. История Европы кажется совсем юной и недоразвитой по сравнению с историей этих мест.
– Вы всерьез увлекаетесь историей?
– Только когда есть свободное время. А его почти никогда нет, – засмеялся Крохин. – Но, Роман Евгеньевич, мы же договорились: обращайтесь ко мне на «ты»! А то я чувствую себя неловко.
– Договор был двусторонним, – напомнил Роман. – Меня, знаете, тоже «Роман Евгеньевич» коробит.
– Все, договорились, – поднял руки Крохин. – Переходим на «ты» в двустороннем порядке. Хотя мне, признаюсь, сделать это нелегко. Вы… прости, ты, Роман, один из тех людей, которых я на самом деле считаю своими учителями. Пускай даже и заочными. Но я столько узнал благодаря… тебе. Ты был и остаешься одним из лучших в нашем деле, и мне многому еще предстоит у тебя научиться.
– Ладно, Антон, проехали, – остановил его Роман, которому уже начали надоедать эти дифирамбы в восточном стиле. – Так что ты еще мне хотел показать, кроме Тигра?
Если Крохин и был недоволен тем, что его столь резко остановили, виду он не показал. Перегнувшись через перила балкона, он указал на что-то рукой:
– Посмотри туда.
Роман глянул вниз. Этаж хоть и второй, а до земли метров девять. Дважды хватит, чтоб убиться до смерти. И поблизости ничего похожего на пожарную лестницу.
– Если это твой черный ход, то он не для меня. Я пока летать не научился.
– Летать не потребуется, – возразил Крохин. – Вон там, в стене первого этажа, с правой стороны балкона, есть углубление, куда очень удобно можно поставить ногу. Затем – на перила балкона первого этажа, с них вон туда, на тот выступ, – и ты у себя в номере.
– Ого, – покачал головой Роман, представив восхождение во всех подробностях. – Боюсь, я уже на такие трюки не способен.
– Не прибедняйтесь, Роман Евгеньевич, – засмеялся Крохин. – Пардон, Роман… С твоей подготовкой сюда можно залезть с закрытыми глазами.