Надежда мертва

Кин Алекс

— Спасибо, Эрл, — сказала она тихо, скорее в пустоту и с издевкой. Факел ей был не нужен, но она все равно взяла его. Может Эрл и может неплохо ориентироваться в такой темноте, вот только она видит в ней как будто днем. Заберет факел и лишит его преимущества.

Девушка вошла в комнату, отодвинув тяжелый железный засов, который с ржавым лязгом двинулся в сторону. Она тут же затушила факел и бросила в угол, осматриваясь. Просторная комната, здесь действительно раньше был погреб. Ведьма могла почувствовать запахи

пива и эля, давно забродившие, но все еще отчетливые. И кровь. Запах крови был свежий, резкий, смешанный с потом и смрадом грязи. Девушка брезгливо посмотрела на пол. Кровь, смешанная с грязью и помоями. По всей площади комнаты с потолка свисали кандалы, цепи, веревки. Десятки веревок и цепей. На некоторых еще были люди. Точнее, то, что от них осталось. Чаще это были просто верхние части туловища, беспомощно повисшие на руках, закованные в цепи на потолке. Нижняя часть была то ли оторвана, то ли откушена. Чем развлекались северяне "У Рыжего Эрла"? Посреди комнаты висел тот, ради кого она пришла. Мужчина был еще практически целым и единственным живым. Его правая нога обглодана до самых костей. Кусок плоти буквально вырван из левой части живота. Оборванная плоть свисала мерзким куском тряпки, стараясь безуспешно закрыть рваную рану. Пленник был абсолютно голым и ведьма отчетливо видела красивую, искусно нанесенную татуировку Священной Церкви на его спине. Корона царя Соломона, слезы Пресвятой Евангелины, руки Всеотца. И скрещенные топоры первых охотников. Перед ней был охотник Церкви, пришедший в Блаттенбург сражаться с ведьмами, и ставший пленником людей, которых пришел защищать.

— Неплохо выглядишь, охотник, — девушка подошла к нему и брезгливо развернула к себе лицом. Ее мало заботили ужасы, творящиеся вокруг. За свою жизнь она повидала немало мерзостей и этот погреб был не самым плохим примером. Обезумевшие люди, которые воровали, а потом съедали или пытали других? В этом не было ничего необычного. Многие ведьмы ели людей. Для ее мира такие ужасы были привычными, обычный же человек мог бы потерять самообладание.

— Ведьма? — мужчина попытался рассмеяться, но закашлялся и остановился. Его лицо было нетронутым, как и почти все остальное тело. Они не били и не мучили своих жертв, стараясь сохранить их почти целыми. Видимо так процесс поедания был намного более удовлетворительным. Ведьма подумала, запивают ли они трапезу пивом? Человеческое мясо было соленым само по себе и неплохо подходило к крепкому алкоголю. — Убей меня. Хочу умереть от рук врага, а не этих больных.

— Они что, серьезно едят людей? — ведьмы было безразлично, она старалась разговорить охотника. Может просто пообещать избавить его от мучений и он все расскажет?

— Они? Нет. Не совсем. Похоже ты не отсюда, раз задаешь такие вопросы. Но скоро узнаешь правду. О Блаттенбурге, жемчужине Нового Севера, — мужчина попытался засмеяться, но у него снова не получилось.

— Послушай, охотник. Я дарую тебе смерть от своей руки, если ты мне все расскажешь. Почему тебя послали сюда? Почему Церковь заинтересовалась Блаттенбургом?

— А ты не знаешь? Вы потеряли контроль над своим собственным ковеном? — его слова прервал писк или даже визг, доносящийся откуда-то сбоку. Ему вторил еще один — с другого конца погреба. Ведьма не сдвинулся с места, но поняла — сейчас что-то произойдет. Они не собирались отпускать ее. Решили попробовать ведьминого мяса на вкус? — Началось. Убей меня быстрее, прошу. Я устал ждать смерти.

— У меня есть план получше, охотник. Я спасу тебя, а потом мы поговорим, — девушка махнула рукой и разбила вдребезги железную цепь, державшую охотника. Он грохнулся на землю, не в силах подняться. Выругался и попытался встать. Руки и ноги затекли от долгого подвешивания. Охотник предусмотрительно старался не наступать на обглоданную ногу — от неожиданной и острой боли он мог бы потерять сознание. Он встал на четвереньки и позволил телу восстановить баланс. Визг нарастал с разных сторон, ведьме удалось разобрать, на что он был похож — на поросячий писк. Мерзкий, монотонный, режущий слух.

Внезапно всю комнату залило светом от множества факелов. Ведьма увидела, как опустились стены, от них полыхнуло светом, который окрашивал обглоданные трупы легким, почти волшебным светом. Кости, обрывки плоти, остатки конечностей. Погреб был настоящей ямой человеческих останков. Девушка взглянула на охотника — он все еще стоял на четвереньках и старался восстановить кровоток в теле. Всего шесть дверей открылись вокруг нее. Шесть дверей из которых лился свет и доносился поросячий визг.

— Они идут, — выдавил охотник, а следом за его словами из входов повалили десятки людей, вооруженных ножами и мечами, на головах которых были уродливые маски, сделанные из отрубленных поросячьих голов. Они безумно визжали и хрюкали, несясь к ведьме, надеясь убить ее быстро, завалить телами и разорвать на части. Ведьма видела безумие и похоть, блуждающую в их глазах. Этих людей было не спасти и не стоило жалеть. Ведьма развернулась к первому человеку, добежавшему до нее быстрее остальных. Он прыгнул вперед, занося над головой короткий меч. Он готовился нанести удар и забрать себе всю славу. Девушка наклонила голову на бок и с интересом уставилась на этого человека. А потом дернулась вперед, разрывая его грудь и вырывая руками сердце. Мужчина практически лопнул от ее удара, разлетаясь кровавыми ошметками по комнате, заливая остальных дымящейся горячей кровью и внутренностями. Но это не остановило толпу. Они набросились на ведьму со всех сторон, а та только улыбнулась краешками рта, предвкушая достойную битву.