Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса
Шрифт:
– Тогда почему ты без красного флажка?
– липкоглазый медленно опустил руку на навершие меча.
– Впопыхах забыли выдать...
– Забыли?
– пальцы липкоглазого нервно прошлись по рукояти.
– Каждый воин и каждый послушник обязан иметь при себе красный флажок. Где твой флажок?
– Не забыли, потерял я его, - недовольно поправился Ури, - скакал, зацепился за ветку, не заметил, как слетел флажок, возвращаться было некогда.
– Я не помню тебя, - не унимался липкоглазый, поглаживая навершие, - ты из северной казармы?
– Да, откуда ж еще!
– А как зовут старшину северной казармы?
Рука гонца, обхватив рукоять, напряглась.
– Ну, это все знают, - байкер непринужденно пожал
Молниеносным движением Ури выхватил нож и полоснул по лицу старшего из курьеров. Тот, вскрикнув, закрыл ладонями глаза и начал медленно оседать, пока не свалился с лошади. Клинок был смазан ядом демов. Байкер замахнулся на круглолицего, но парень, несмотря на кажущуюся неопытность, ловко перехватил руку с ножом в районе запястья. В свою очередь Ури вцепился в правое предплечье юнца, чтобы тот не смог вытащить меч. Так они какое-то время балансировали на лошадях. Наконец, байкер, чуть сблизившись с противником, вмазал ему лбом в нос. Паренек отшатнулся, хватка его ослабла. Ури вновь ударил головой, а потом еще раз. Юнец с разбитым в кровь лицом покачнулся. Тогда байкер, улучшив момент, отпустил запястье противника и саданул его под челюсть левой снизу. Паренек охнул, а Ури, освободив правую руку из хватки, приставил нож к его горлу и спросил:
– Куда поехали беглецы? Что такое Восходный град?
Круглолицый сглотнул ком и выдавил из себя:
– Элохим велик!
– Без тебя разберусь, - сказал байкер, надрезал кожу паренька чуть ниже уха и стал ждать, когда яд парализует юного богопольца, - если Таган - это Закатный град, то Восходный град должен находиться по другую сторону от вас, то есть это Ростов, куда ж еще бежать моей дочуре, только в родные становища.
Ури сперва хотел убить гонцов, но потом передумал, Степа и его соплеменники нуждались в прикрытии.
– Это я в одиночку вырезал весь ваш обоз, - обратился байкер к обездвиженным богопольцам, - так и передайте, когда оклемаетесь, своему главному баггеру. Вы, грязные ублюдки, упрятали в плен мою дочуру, и я бы перебил вас всех, если бы она не сбежала. А теперь я уезжаю и напоследок скажу вам: никогда не смейте идти за Ростов, там, - Ури энергично ткнул пальцем в пустоту, - наши становища. Эти земли принадлежат семи кланам! И если что, мы с удовольствием надерем вам задницы.
Байкер не мог двинуться сразу на восток, потому что в этом случае ему пришлось бы проехать мимо стен Богополя. Он помчался на север. Когда Ури доскакал до довольно-таки крупного селения, наверняка вассального, он перешел на легкую рысь и свернул на восход. Местные жители издалека наблюдали за всадником в кольчуге и шлеме, но никакого удивления не выказывали. Мало ли зачем едет воин господень?
Ури, опасаясь погони, неустанно подгонял байка. Впрочем, президент Дэнджеров пару раз, когда пересекал неглубокие ручьи, давал отдохнуть несчастному животному, напиться и пощипать прошлогоднюю траву. Только с наступлением сумерек, когда на горизонте, в южном направлении показались полуразрушенные многоэтажки Ростова, байкер позволил себе расслабиться, однако развести огонь так и не решился. Ури был уверен, что покинул богопольские земли, но, кто знает, не идут ли по пятам преследователи?
Привязав лошадь к деревцу, возле которого росла густая трава, и, усевшись под кустом, президент невольно задумался. Харлей Верномыслящий, дед Ури, рассказывал что в этих местах была огромная страна, и объехать ее на четвероногом байке можно было разве что за целый оборот небесного колеса. А теперь все как-то измельчало. Вот взять владения Богополя. Объехать их можно за сутки. А земли семи кланов? За трое-четверо суток в лучшем случае. Жизнь изменилась. Древние были колдунами, умели летать, говорят, даже до луны дотянулись, и могли общаться за сотни тысяч шагов друг от друга. И байки древних были настоящими стальными конями и мчались с немыслимой
Но не получится. Вир Златорукий как-то обмолвился, что люди живут во тьме и боятся выйти к свету. Опасаются городов, где свирепствовала болезнь, не добывают пищу в проклятых местах, ограничивают себя тесными рамками. Люди страшатся сами себя, свет обнажает пороки. Но только так и можно узреть собственную неполноценность и попробовать хоть что-то исправить.
– Тогда я над ним посмеялся...
Ури тяжело вздохнул, посмотрел в сторону Ростова, гигантского поселения, в котором когда-то обитало немыслимое число людей. Если в Тагане орудуют Степные Псы, промышляют металлы, то, возможно, не так уж и запретны города, как завещали предки? Почему бы и байкерам не делать то же самое? С железом ведь напряженка!
Несмотря на почти полную луну, Ростов был не виден. Далекие многоэтажки скрыла ночь. И лишь призрачный огонек, чуть подрагивающий в наползающей тьме, казалось, отсвечивал нечеткими видениями давно умершего мира. Он звал к себе манящими фантомами, говорил, что, дескать, да, кругом опустошение и руины, но только в них можно найти ключ к грядущей жизни. Только там, среди развалин былого величия теплится еще надежда на возрождение. Надежда на прошлое, способная согреть жалкие остатки человечества в самое темное время суток. Ведь когда-то, рано или поздно, ночь растворится в новом рассвете, и тогда людям понадобятся знание и волшебство пращуров...
Байкер поймал себя на мысли, что раньше никогда не задумывался о таких странных вещах. Наверное, это все колдовское действие желтой книжицы. Ури за прошедшую зиму значительно улучшил навыки чтения. А знание букв - ключ к магии древних. Так говорил покойный Вир.
– Ох, уж эта магия, из-за нее дурные мысли лезут. И этот огонек еще...
– проворчал Ури и вдруг осекся.
СТОП!!! Там, в каких-то двух, от силы двух с половиной тысячах шагов горел костер. Там - люди. Но кто они? Богопольцы? Какие-то местные кегли? Или не люди вовсе, а выродки? Нет, аэсы очень редко переходят на правый берег Пагуби, для них байкерские земли запретны, как для байкеров запретны их степи. А, может, это...
Ури поднялся, отвязал лошадь, оседлал ее и медленно двинулся навстречу огню. Байкер, томимый предчувствием, не отрывал глаз от мерцающего пламени. Готовясь в любой момент принять бой, он сжимал до боли в костяшках древко секиры. Но Ури не хотел сражаться, он жаждал совсем другого. Если бы там, у костра сидели его дочура Хона и этот парень с чудным именем! О, если бы это было так! Пусть это будут они! Дети не должны покидать мир раньше отцов и матерей! Ури бесшумно ехал навстречу одинокому костру, к хилому свету, как к последнему приюту тепла среди бескрайней ледяной тьмы. Ему чудились голоса, будто Хона говорила что-то неразборчивое, но, безусловно, притягательное и прекрасное, или, быть может, даже не Хона, а еще нерожденный ребенок, она ведь беременна, так утверждал Степа. Или слова принадлежали незримым внукам, правнукам, всем потомкам, которым суждено появиться от Ури, Урала Громоподобного из клана Дэнджеров, байкера Стальные бедра и героя степных дорог. Кочевник слышал воспоминания о будущем, и потому неторопливо, но упорно продвигался вперед, боясь, что огонь погаснет. Дети не должны жить во тьме, дети должны видеть больше света, чем их родители. Только тогда жизнь обретает хотя бы подобие смысла. А это возможно лишь с помощью знаний древних. Так странно надежда на прошлое соединилась с зовом грядущего, а Ури курсировал в непостижимом вселенском потоке, сшитом из вероятных времен и невероятных мыслей.