Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса
Шрифт:
– Небесный Харлей!
– мученически выдавил из себя Ури.
– Хона, не налегай так! Грудак ломит!
Девушка нехотя отстранилась.
– Кто-нибудь, помогите мне встать!
– прокряхтел Ури.
Две мускулистые байкерские руки подняли предводителя Дэнджеров.
– Ох-х-х-х! Баггерхелл!
– выдохнул Ури, поморщившись.
Хона снова обняла отца, но теперь намного осторожней.
– Убитые, раненые есть?
– спросил Неп Дальнозоркий.
– Кажется, убит только один наш, и у нескольких чуваков царапины, - отозвался кто-то.
– Счастливо
– Шер, Шерко Фартовый из клана Хандредов. Камень из пращи угодил ему прямо в висок. Он ведь без шлема всегда воевал, говорил, что ничто его не берет.
– Значит, неподфартило, - философски заметил президент Вампиров, а затем, повернувшись в Златорукому, спросил его:
– Скажи, Вир, почему ты никогда никому не рассказывал об этой...
– Неп указал на автомат, - штуковине? Какие еще сюрпризы нас ожидают?
– Знаешь, Неп, - печально произнес кастомайзер, - я вам много что рассказывал, только вот вам почему-то ничего не запомнилось, кроме обязанности жреца Ингодвитраста лишать невинности юных уродок.
– Такое трудно забыть!
– Неп расхохотался.
Вслед за ним засмеялись остальные кочевники и даже Ури, который, впрочем, быстро умолк, скривившись и схватившись за грудь.
– Вот поэтому и не рассказывал, - Вир повесил автомат на плечо, - для вас это просто запретные земли, и все вещи, находящиеся здесь, запретны. Я потом год постился в одиночестве...
– Ладно, - предводитель Дэнджеров высвободился из объятий дочери, - проехали. Спасибо, что спас нас, Вир. Без тебя мы бы все были уже мертвяками.
– Кстати, пацан, - Неп указал на Юла, - тоже тебя спас, метнул свою лопатку в выродка, который уже занес над тобой нож.
Ури, бросил быстрый взгляд на младшего правнука, кивнул:
– Пожалуй, когда вернемся в становища, стоит из него сделать шустрилу. Хорошо дерется, сопляк. А Авас Стальной... где ты Авас? А... вот ты... а ты получишь двойной выкуп. Этот пацан заслужил свободу.
Патлатый байкер, держа в одной руке медленно покачивающуюся из стороны в сторону цепную булаву, а в другой окровавленный нож, зло сверкнул глазами, но решение президента оспорить не посмел.
Хона встрепенулась, лицо ее просияло детской радостью. Это не ушло от внимания Ури.
– У тебя с ним что-нибудь было?
– строго спросил он.
Девушка перестала улыбаться.
– Было?
– переспросил президент.
– Разве это важно?
– Хона взглянула исподлобья на отца.
– Ладно, - Ури взялся за грудь и поморщился, - не серчай на папу, дочура. Пойдем, поговорим по душам, наедине. Заодно поможешь мне снять экип.
Юл, присев возле стены, с грустью проводил взглядом отца и дочь. Нечто неуловимое зародилось внутри, и теперь скребло, обливало болезненной тоской сердце. Что это, ревность? Ревность к Ури?
Юл недовольно цыкнул. Нет, нужно все эти чувства задавить, вырвать с корнем, сделать что-нибудь. Хона стала слишком много для него значить. Ведь и думать ни о чем невозможно, все мысли только о ней. Только о ней, никакого контроля...
Младший правнук печально вздохнул. Как одолеть любовь?
–
Юл поднял глаза. Перед ним стоял Вир Златорукий. Что действительно могло отвлечь парня от тоски по Хоне, так это изобретения древних. Младший правнук, как завороженный, уставился на автомат, висевший на плече кастомайзера. Вир заметил интерес юноши, ухмыльнулся, сел рядом:
– Ты слишком грамотен для простого землепашца. Слишком много знаешь. И еще ты слишком любопытен.
– У нас в деревне было много книг...
– Юл слегка замешкался, испугался сболтнуть лишнее, ведь кастомайзер как-никак принадлежал к кочевникам, любящим поживиться за счет беззащитных поселков:
– Я читал книги, пока все не умерли в моей деревне.
– Читать - это гут, - сказал Вир.
– Мне тоже всегда это было интересно. Да вот только никому больше знания не нужны.
– Мне нужны, - возразил Юл.
– Нужны...
– кастомайзер поставил автомат к стене, - думаешь, кто-то оценит твою эрудицию? Ты ведь знаешь, что такое эрудиция?
Парень кивнул.
– Вот, знаешь, а для моих соплеменников слово "эрудиция" - это в лучшем случае заклятие от поноса, которое стоит написать на экипе или на седле.
Юл промолчал. Парню было близко то, что говорил Златорукий. Ведь и жители Забытой деревни никогда не интересовались чем-либо, что выходило за пределы их узкого крестьянского горизонта.
– Я пытался донести до своих те знания, которые успел почерпнуть здесь, - продолжил кастомайзер.
– В первый раз меня послушали с интересом, поразвлекались, а потом сказали: "Вали-ка ты, Вир, в степь отшельником на оборот небесного колеса. Ты был в запретных землях слишком долго, ты ел запретную пищу, ты прикасался к мерзким волосатым девкам, ты должен очиститься". И я просуществовал целый год в полном одиночестве. За это время я много что обдумал и понял: никому мои знания кроме меня самого не нужны.
– Ты читал глиняные таблицы?
– спросил Юл.
– Оттуда ты получил знания?
– Нет. Таблицы - это всего лишь описание того, что было в последние месяцы прежнего мира, - сказал Вир.
– Я умудрился активировать одну штуковину. Называлась она "компьютер" и работала на солнечных батареях, то есть... как тебе объяснить... на солнечных лучах, поглощала их, за счет них и включалась. Там я и нашел очень много интересного о жизни древних. И если бы чудо-машина не сломалась, я бы, наверное, до сих пор терпел бы дурацкие ритуальные подношения выродков и их вонючих девственных самок. А так, когда однажды я не смог включить компьютер, я принял решение бежать из Запагубья, ибо делать мне здесь больше было нечего. Ночью я нагрузил хорсата найденным в нычке спиртом, которым я тебя на байкфесте поил - у меня еще, кстати, осталось пара бутылей - и отправился домой. Дома я получил звание "Стальные бедра", но собратья относились ко мне с недоверием, даже с насмешкой. Мне пришлось стать ремесленником, кастомайзером, чтобы хоть как-то восстановить авторитет. Тем не менее, печать запретных земель лежит на мне до сих пор.