Надежда на прошлое, или Дао постапокалипсиса
Шрифт:
Девушка еще долго стояла недвижной статуей, пока Юл вдруг не произнес:
– Хона, там кто-то скачет!
Торопливо вытерев щеки, байкерша повернулась. Навстречу им несся всадник.
– Это Неп, - сказала девушка, - он нашел нас.
Хона и Юл вскочили на несчастную лошадь, так и не успевшую как следует утолить голод. Стрела, недовольно заржав, пошла тяжелым галопом.
– Чоп! Чоп! Мы доберемся до моря!
– выкрикнула Хона.
– Ради памяти Вира мы сделаем это! Рассеем прах твоего предка, и пусть все думают, что это был Скальпель! Чоп! Чоп! Чоп!
Однако суровая реальность
– Придется принять бой, - сказал Юл в самое ухо девушке, - другого выхода нет.
– Чоп! Чоп!
– подгоняла Хона хрипящую лошадь.
Река была уже совсем близко. Туманная дымка все еще висела, а на другом берегу, практически сразу возле воды начинались густые заросли, над которыми то там, то здесь возвышались изъеденные временем и непогодой полуразрушенные многоэтажные здания.
– Хона, не загоняй байка! Придется сражаться...
– Заткнись!
– огрызнулась девушка.
– Чоп! Чоп! Чоп!
Пагубь в этих местах была глубока, и перекатов, по которым можно было бы перейти вброд, Хона не знала, да и вообще их, скорее всего, здесь попросту не имелось.
Вдруг Юл прокричал:
– Смотри, чуть левее, видишь?
Байкерша бросила взгляд туда, куда указывал напарник. Возле берега резвились детеныши аэсов. Было их шестеро или семеро. Маленькие волосатые дикари залазили на конструкцию, сделанную из пластиковых бочек и поддонов, и сигали с нее в воду. Это был плот, смастеренный Юлом и Хоной. Плот отнесло по течению на несколько тысяч шагов, и он сел на мель.
Байкерша направила лошадь к детенышам.
– Пошли прочь, мохнорылые!
– проорала она.
Волосатики вздрогнули и, как по команде, повернули недоуменные мордочки.
– Прочь, уроды!!!
Дикарята прыснули в разные стороны, двое даже нырнули в воду и, подымая тысячи брызг, поплыли вдоль берега кролем.
Оказавшись возле плота, беглецы молниеносно спешились. Вместо того чтобы пихнуть конструкцию на глубину и залезть на нее, Юл побежал к березке.
– Куда?!
– воскликнула байкерша.
Парень четырьмя ударами малой боевой лопаты срубил деревце и поволок его к воде.
– Нужен шест, - пояснил он.
Хона и Юл залезли на плот и парень, утонув в листве и ветвях, принялся отталкиваться от дна березкой.
Когда Неп достиг реки, беглецы отплыли на добрых тридцать шагов от берега. Лошадь президента вошла в воду по грудь.
– Здесь глубоко!
– прокричала Хона.
– Ты нас все равно не догонишь. Только своего байка погубишь.
Президент Вампиров, поколебавшись несколько мгновений, зачерпнул в ладонь воду, плеснул на лицо, затем нехотя выехал на берег.
– Верните мне чашу!
– надрывно проорал он.
– Мы вскроем ее и выкинем в море!
– ответила Хона.
– Прах Скальпеля Косноязычного принесет зло байкерам. Так говорил Вир Златорукий, величайший из павших в бою!
Президент погрозил кулаком.
– Присмотри за Стрелой!
– крикнула Хона.
– Она хорошая стальная кобыла. Я дарю ее тебе, Днепр Дальнозоркий из клана Вампиров!
– Ты идешь против
– воскликнул президент.
– Против воли своего отца! Ты перечишь воле самого небесного стального коня Харлея Изначального!
– Как настоящая байкерша, я перечу вопреки!
– огрызнулась Хона.
– А значит, мое перечение - угодно священному табуну!
Больше Хона не отвечала на угрозы Непа Дальнозоркого, но помогала Юлу обрубать ветки со ствола березки.
Гексаграмма 44 (Гоу) - Перечение
Слова могут навредить, молчание же - никогда
Не только Вир Златорукий и Ява Бесноватая погибли, сражаясь. Кроме них еще пять байкеров, пять доблестных номадов сложили головы в ночной сече с аэсами. Итого с начала похода кочевники потеряли девять бойцов, а, возможно, и все десять, поскольку Неп Дальнозоркий примчался в разоренный лагерь выродков и, никому ничего не объясняя, оседлав байка, ускакал в степь. К тому же без следа исчезли Юл и Хона, а кроличья сумка, в которой Ява хранила эликсир смерти, оказалась пуста.
Байкеры нашли сухую рощу, скрывающую в себе разрушенные почти до основания дома древних. В ней кочевники соорудили погребальный костер и, возложив на него убитых, подожгли хворост.
Каждый воин отправляется в последний путь со своим оружием. Впрочем, теперь, когда металл стал дефицитом, мечи, как правило забирали. С убитыми оставляли небольшие ножи. Ури нашел у Вира штуковину овальной формы, которую тот называл "гранатой", и забрал ее себе. Стреляющую дубинку с отростком президент положил рядом с покойным другом. На небесных полях, где пасется священный табун, Вир, Вирус Златорукий из клана Дэнджеров, главный кастомайзер клана Дэнджеров и байкер Стальные бедра покажет Харлею Изначальному огневой самострел, из которого он убил много врагов, без утайки поведает о своей славной жизни и столь же славной смерти, и будет принят предками со всеми почестями.
Когда огонь разгорелся в полную силу и желто-оранжевые, пышущие жаром языки пламени скрыли тела павших, вдруг послышались щелкающие резкие звуки. Из костра стреляло. Нечто неведомое поранило одну из лошадей. Номады, пригнувшись, отступили, но Ури, воздев руки к небесам, оставался на месте, и ни единый нерв его не дрогнул, даже когда что-то отрикошетило совсем рядом, расколов камень на два. Это стреляло оружие древних. Это оно гневалось на Ури за то, что тот был недобр к своему товарищу. За то, что смалодушничал и отказал бесстрашному Виру в побратимстве. Если за слабость воздастся наказание, пусть даже в виде смерти, что ж... так тому и быть!
Вождь славил подвиг воинов, провожая их судьбоносной молитвенной балладой древних. Теперь они, ставшие союзниками рая в ночь битвы, неслись беспечными ангелами на небесных стальных конях к невидимым в дневном свете звездам. И байкпарадайс открыл свои врата.
Голос Ури срывался, порой заглушался гудением пламени и ветра, но президент продолжал воспевать ушедших. Зрачки его закатывались, а потом глаза сами собой открывались и незряче глядели вверх. И, казалось, вон они, скачут между налитыми траурной чернотой тучами, и впереди всех мчится с распущенными серебряными волосами Вир Златорукий. И сами тучи, будто вороные кони, кусая удила, рвутся к небу, чтоб сопроводить усопших.