Надежда умирает последней
Шрифт:
– Марго, конечно, права, – впервые подала голос Анжелика, сидевшая в дальнем углу класса, и обвела подруг взглядом. – Если помогать, то не словами, а делами. А от причитаний и молитв дело с места не сдвинется. Мы три дня молили о помощи. А толку?
Две старшие воспитанницы: Бофор и Прегийак – с первых дней стали лучшими подругами Ленитины де Сентон. Они знали о её помолвке с немцем и, несмотря на набожность, в силу молодости не осуждали выбор семьи Сентонов, не считали брак с кальвинистом греховным.
Златокудрая Маркиза присела рядом с Веточкой. Аннета и Жаннета притихли на своей скамье и следили
К вечеру Ленитине снова стало плохо, и мать Мадлон велела сестре Сабрине остаться у кровати больной на ночь. Вернувшись в свою келью, аббатиса обнаружила два свежих письма для воспитанниц. Разумеется, прежде чем передать их девочкам, настоятельница вскрыла конверты перочинным ножом. Первое послание было для Аделис от родной сестры её отца-вдовца, второе – для Ленитины от её родителей.
Мать Мадлон прекрасно понимала, что, не дождавшись в срок ответа от дочери, Сентоны могут заявиться в пансион или прислать сюда её брата и жениха. Игра в молчанку могла выйти боком. Но позволить затворнице хоть намёком сообщить родне, что она не хочет уходить в монастырь, аббатиса не могла. Оставался один выход – писать ответное послание самой. От имени Ленитины…
Конечно, подделать почерк девицы было невозможно и, тщетно промаявшись с этим занятием битый час, настоятельница в итоге решила прибегнуть к старому проверенному способу: она написала письмо от своего имени, сообщая, что Ленитина де Сентон решила посвятить жизнь Богу и дала обет молчания, готовясь к постригу. Поэтому, чтобы мирское не отвлекало её от суеты, она не может сама написать родственникам.
Оставалось лишь заполучить оригинальную подпись мадемуазель де Сентон, тогда близкие не смогут не поверить в правдивость этой новости. Впрочем, в успехе своей задумки аббатиса уже и не сомневалась. «Со мной Бог!» – решила женщина и сложила листок пополам.
Утром, сразу после первой мессы в храме, аббатиса пришла в келью к Ленитине, которая практически не спала всю ночь, изнывая от жара. Несмотря на то что воспитанница ослабла, биться с нею матери Мадлон пришлось долго. Упорная и упрямая девица никак не соглашалась ставить подпись на бумаге, не прочитав её содержания. Но отступать настоятельница не собиралась, совмещая угрозы с уговорами. В итоге обессиленная Ленитина сдалась, оставив росчерк на жёлтом листке.
«Всё! Вот ты и в моих руках, Элена-Валентина де Сентон», – торжественно думала мать Мадлон, покидая келью будущей монахини.
Откинувшись на подушки, Ленитина почувствовала, как долго сдерживаемые слёзы защипали её глаза. «Вот и всё, – подумала девушка. – Я больше никогда не увижу маму, папу, Мишеля и Ганца… Я подписала свой смертный приговор… О, Ганц! Мой милый любимый Ганц! Ты никогда не узнаешь, что я не по доброй воле предала нашу клятву…» Солёные ручьи потекли из глаз юной аристократки, и она уже не пыталась их остановить.
После второй мессы мать Мадлон отправилась в свой кабинет в здании пансиона и послала одну из сестёр, обслуживающих богадельню, за Маркизой. Едва монахиня вошла в класс, воспитанницы поднялись и услышали привычный приказ: «Фантина, Вас
Оказавшись в келье аббатисы, Маркиза приветствовала её поклоном и поцеловала руку настоятельницы со словами:
– Да благословит Вас Господь, матушка.
– У меня к тебе поручение, Фантина, – механическим голосом проговорила аббатиса, пристально глядя в глаза своей любимицы, и протянула ей два конверта. – Вот это письмо отдашь мадемуазель де Су. А это отнеси почтарю.
Маркиза покинула келью настоятельницы с трепещущим сердцем – у неё в руках волею судеб оказался ключ к спасению Ленитины! О содержании бумаги, которую она держала в руках, несложно было догадаться: аббатиса сообщала родственникам своей воспитанницы, что Ленитина больше не вернётся в Ребон. Прибежав в классы, Фантина едва дождалась, когда у девушек будет перерыв. Собрав пансионерок в кружок, она отдала Шалунье один из конвертов. Аделис посмотрела на адрес и, скривив рожицу, отложила письмо в сторону.
– От тётушки. А кому второе?
– Это письмо к родителям Лен! – прошептала Фантина.
– Лен?! – хором ахнули все десять девушек.
– Вот так удача! – подпрыгнув на месте, воскликнула Веточка. – Фортуна благосклонна к нам!
– Не спешите радоваться, – промолвила Маргарита, беря в руки конверт. – Мы не можем вскрыть эту печать, не сломав её, а такое почтарь не примет. И бумаги, чтобы сделать новый конверт и вложить в него этот, у нас тоже нет.
– Что же делать? – спросила Фантина, обратив к старшей воспитаннице умоляющий взгляд. – Придумай что-нибудь, Марго, ты ведь самая умная!
– Дай перо! – после недолгого молчания ответила мадемуазель Бофор.
Получив желаемое, Бофор села за стол и написала на оборотной стороне конверта мелкими буквами лишь одна фразу: «Спасите Лен!» Этого было вполне достаточно, чтобы посеять подозрения в душе родственников девушки, по доброй ли воле она приняла решение уйти в монастырь, как сообщала им настоятельница…
Взяв конверт, Фантина со спокойным сердцем убежала на почту.
Вечером того же дня, едва жар Ленитины немного спал, она узнала через сестру Сабрину, что мать Мадлон, минуя традиции, уже назначила день пострига в монастыре святой Женевьевы – через неделю Элена-Валентина де Сентон перестанет существовать…
Услышав вести, девушка потеряла всякую надежду на спасение от неминуемой участи. Но мириться с таким положением дел Ленитина не собиралась, и её организм снова прибегнул к знакомому способу – девушка впала в горячку и провалялась без памяти ещё три дня. Всё это время добрая сестра Сабрина не отходила от постели больной, а воспитанницы не переставали молиться, чтобы письмо вовремя дошло до адресатов.
Глава 2. Всё для тебя