Надежда
Шрифт:
— Не знаю. У нас не было доктора.
— А папа? Где твой папа?
— Он в Висконсине. Это он прислал денег.
— Что он там делает?
— Не знаю. Мама говорит, что он должен что-то сделать, иначе мы все пропадем.
Мужчина поднял вверх сжатые в кулаки руки.
— Мадонна! — Вернувшиеся голуби с шумом взлетели у них из-под ног. — Мадонна, за что ты караешь меня? — Он горестно покачал головой, затем обнял мальчика за плечи. — Конечно, я отдам тебе деньги.
Разве я вор? Разве я вор? Посмотри на эти руки. — Он протянул мальчику
Мальчик молчал.
Конечно, я отдам тебе деньги. — Мужчина судорожно полез в карман. — Разве можно тебя посылать за деньгами! Тебя же могут обворовать. — Он вытащил из кармана несколько смятых бумажек. — Вот, видишь, здесь 18 долларов. Возьми.
Мальчик протянул руку и взял кредитки. Он смотрел на них с минуту, потом поднял глаза на мужчину.
— Мистер… — в голосе у него было отчаяние. — Ведь тут не все.
— Да, не все, — сказал мужчина. Он опустил голову. — Я уже проел два доллара. И потом вторая половина у Джузеппе. Мы ведь это сделали вместе. Но мы возьмем у него. — Он встал. — Надо идти скорее. Он может уплатить за квартиру.
Мальчик поднялся. Мужчина взял его за руку.
Идем.
Они быстро пошли по аллее. Мальчик доверчиво смотрел снизу на худое, небритое лицо мужчины.
— Вот здесь он живет, — сказал Пабло, показывая на верхние этажи большого нештукатуренного дома.
Мальчик задрал голову. Обвитые двумя шаткими металлическими пожарными лестницами кирпичные этажи уходили в бесконечную высь. Между окнами были протянуты веревки. На некоторых висело белье.
Мальчик вздохнул.
— Устал? — спросил Пабло.
— Ничего, мистер, — сказал мальчик. — Мы пойдем наверх?
— Пойдем.
Волосы на лбу у мальчика слиплись от пота. Под глазами были круги.
По лестнице неслись смешанные запахи жареного мяса, мыльного пара и каких-то кож. На черных ступенях валялись обрывки бумаги, окурки, картофельные очистки. Здесь было темно, свет падал только из маленького окна на крышу в самом верху.
На втором этаже они вдруг услышали неистовый детский плач. Дверь с треском растворилась, и девочка лет тринадцати с растрепанными волосами выскочила на лестницу и с криком промчалась мимо них вниз.
Мальчик в испуге посторонился.
— Что это она?
Пабло пожал плечами.
— Тут всегда так.
Они дошли до пятого этажа. Мужчина толкнул дверь.
— Тут не запирается, — пояснил он. — Никто не ворует, потому что нечего украсть.
По темному коридору они дошли до двери Джузеппе. Пабло постучал. Изнутри что-то ответили на незнакомом мальчику языке.
Они вошли в полутемную с низким потолком и нештукатуренными стенами комнату.
Возле стола стоял толстый мужчина, тот самый, что подходил к мальчику на почте. В руках у него был ботинок.
Он вгляделся в мальчика, лицо его побледнело, глаза расширились. Он бросил ботинок на стол и глухо сказал что-то на том же языке.
Пабло подошел к нему и начал говорить, потом оглянулся на мальчика и пояснил.
— Это мы по-итальянски. Мы итальянцы. — Джузеппе слушал его, тяжело дыша и глядя на мальчика.
Пабло говорил долго. На кровати, справа у стены, рядом с мальчиком зашевелилась какая-то темная груда. Он испуганно отодвинулся.
— Не бойся, — сказал Пабло, оборачиваясь. — Это Мария. Она снимает здесь угол. Она пришла с работы и спит. Тут еще пять человек живет. Они придут к ночи.
Он снова принялся говорить что-то Джузеппе. Тот слушал его молча. Лицо у него было печальное. Он кивал головой, отчего у него тряслись небритые щеки.
Пабло повернулся к мальчику.
— Всё в порядке. Он отдаст деньги.
— Пойдемте, — сказал Джузеппе. Он подошел к мальчику. — Ты прости нас. — Он развел руками. — Видишь, как мы живем. — Он помолчал. — Некоторые думают, что я толстый, а я больной. Ну, пойдемте.
— А деньги, мистер! — Мальчик покраснел.
— Деньги… — Джузеппе заторопился. — Конечно, конечно. — Он вытащил из кармана три пятидолларовые бумажки. — Вот тут, видишь, пятнадцать. — А еще пять надо спросить у сборщика. Я ему заплатил в счет долга.
— Ну, идемте, — сказал Пабло. — Идемте скорее.
Когда они выходили в коридор, женщина, всё время молча лежавшая лицом к стене на постели, что-то сказала по-итальянски. Джузеппе ответил ей.
— Она говорит, — объяснил Пабло мальчику, — что сборщик не отдаст пяти долларов. А Джузеппе надеется, что отдаст.
Сборщик жил в первом этаже. Дверь выходила прямо во двор.
При первом взгляде на этого человека сразу было видно, что он не из тех, кто отдает обратно уже полученные деньги. Он был высок, худ, мрачен и молчалив.
Пабло и Джузеппе заговорили по-итальянски. Пабло жестикулировал. Клок черных седеющих волос прыгал у него на лбу. Сборщик слушал их не перебивая, но без всякого выражения на лице смотрел на мальчика.
Когда Пабло кончил свои объяснения и Джузеппе подтвердил их, кивнув головой и прижав толстую руку к груди, сборщик сказал одно короткое слово и повернулся к своей двери.
Пабло загородил ему дорогу. Он не говорил, а кричал. Он потрясал руками, поднимал их к небу и показывал на мальчика.
Сборщик молча отодвинул Пабло в сторону и прошел к себе. Дверь хлопнула.
— Нет, — сказал Пабло. — Это не такой человек. Он не отдаст.
— Он неплохой человек, — мягко сказал Джузеппе. — Если он не отдал, он не может. — Он объяснил мальчику. — Ты не думай, что он плохой. Если он не будет собирать деньги, хозяин его выгонит.
Они стояли втроем молча. Мальчик прислонился к стене. Он почти уже не мог стоять на ногах. Заметно стемнело. В доме начали зажигаться огни в окнах. С верхних этажей донесся звук гитары и мужской высокий голос.