Надо помочь бабушке
Шрифт:
– Загогульский разбойник и самозванец. Он не имел права задерживать поданных герцога Ральфа Гезерского и воровать у лепреконов ранцы с башмаками!
– заявил Эмилий.
– Я требую, чтобы ранец вернули а нас немедленно отпустили.
– Все высказались? спросил Максим.
– Я еще недостаточно высказался, - сообщил Агофен.
– Должен тебе сообщить, мой суровый друг, что кроме ранца наши стратегические союзники свистнули у Эмилия все монеты, - он пошевелил пальцами ног и добавил, - мои прекрасные малиновые туфли тоже тю-тю, и чалма. У этих разбойников
– И халву, - напомнил Дороша.
– Халву они тоже стащили.
– Все вернут. Загогульский прикажет, и все вернут.
– Раз так, то режь наши путы, спаситель, и продли просвещающие нас речи. Послушаем, что мудрого ты скажешь нам, - приключение Агофена не рассердило, и даже позабавило. При всем желании разбойники не могли сделать джинну ничего плохого. Он просто ждал своего часа, чтобы разобраться с обидчиками.
– Тогда слушайте, - Максим осторожно, чтобы не задеть малыша, начал резать веревки и сеть удерживающие Дорошу.
– Боятся они нас, как огня. Один из разбойников слышал рассказ крокаданов о том, как мы с краснохвостыми разделываемся и все остальное. Крокаданы, конечно, наболтали, чего не было, но это в нашу пользу.
– Если про твои подвиги с отрыванием хвостов у скрейгов, тогда, конечно, в нашу пользу, мой отчаянный друг, - не удержался Агофен.
– А если кое-кто будет ехидничать, то не я стану кое-кого развязывать - пригрозил Максим.
– И ужинать некоторые не будут. Потерпят до утра, ничего с ними не станется, они и так слишком упитанные.
– Старый и мудрый джинн, куратор курсов по повышению квалификации, Кохинор Сокрушитель Муравейников, учил нас, что самое отвратительное преступление это шантаж, - вспомнил Агофен.
– И шантажистов ждет такой ужасный конец, что даже боги содрогаются, когда вспоминают об этом. Мне искренне жалко тебя, о мой несчастливый друг.
– Если ты так обеспокоен моим будущим, то сообщаю тебе, мой заботливый друг: все что я сейчас делаю, это для нашей пользы. А для пользы можно иногда и немного шантажнуть. Боги вмешиваться не станут.
– Откровенный шантаж, и завуалированные угрозы, - Агофен скорчил недовольную гримасу.
– С содроганием думаю о том, что будет дальше.
– Содрогайся сколько угодно, но дальше будет хорошо. Если понял, то я тебя развяжу. Если не понял, опять стану рассказывать, - пригрозил Максим.
– Ты очень понятно объяснил, мой красноречивый друг, - сдался Агофен.
– Я все понял. Развязывай.
Максим осторожно, чтобы не поранить товарищей, продолжил резать веревки и сети.
– Так мы заделаем им козу?
– спросил Агофен стряхнув остатки пут.
– Мне кажется, твоему Загогульскому и кое-кому из его помощников это принесет
– Ни в коем случае!
– А выпадение волос?
– продолжал уговаривать джинн.
– Из бород и с голов. Это нисколько не повлияет на здоровье разбойников, но, учитывая, что среди них много пышнобородых и лохматоголовых, произведет хорошее впечатление.
– И не думай, они пока еще нужны нам. От них мы постараемся узнать, кто охотиться за Эмилием.
– Жаль, а так хочется сделать что-нибудь доброе...
– Я все равно насыплю им в кашу слабительного, - пробурчал Дороша.
Едва освободившись от веревок, он вынул трубку и стал набивать ее табаком.
– Мы, лепреконы, народ мирный, - продолжал Дороша.
– Но когда нас связывают, бросают как куль, и угощают затрещинами, нам этого не нравится. У меня тут кулек слабительного есть. Одна знакомая ведьма дала. Говорит - действует безотказно.
– Непременно подсыпь, - поддержал лепрекона Эмилий.
– Он поднялся, прошелся, разминая ноги и крылья.
– А я, когда вернемся в герцогство, направлю по дипломатическим каналам жалобу королю Хавортии, и потребую взыскать с этого разбойника компенсацию за нанесенный нам всем физический и моральный ущерб.
– Надо вернуть лепрекону ранец, - потребовал Максим.
– Ранец?
– удивился Загогульский.
– Не знаю я ни о каком ранце. Ранец... Неужели ты думаешь, что я вникаю в такие мелочи?
– Гвадирог, у тебя могут быть крупные неприятности.
Но атаман, действительно, ничего не знал о ранце.
– Какой ранец? В нем драгоценности?
– В ранце башмак и инструмент.
– И кто-то из моих взял его?
– Да.
– А этот лепрекон?.. Он какой-то особенный?
– Знается с потусторонними силами. А потусторонние силы, - Максим сделал неопределенный жест рукой, - сам понимаешь... С лепреконом лучше не связываться. Последствия могут быть непредсказуемыми. Поверь.
Атаман Гвадирог Загогульский поверил. Непредсказуемых последствий он иметь не желал.
– Штырь!
Штырь немедленно возник. Это был акселератистый парень, длинный, костлявый, с большими сильными руками. Он исполнял при Загогульском роль адъютанта и денщика.
– Какой-то дурак взял у лепрекона ранец с барахлом. Все вернуть! До единой нитки! И близко к этому лепрекону больше не подходить! Понял?
– Понял.
– И остальным все барахло вернуть! Они наши друзья! А у друзей мы ничего не берем. Объяви! Пусть знают, что это я сказал!
– Понял, - повторил Штырь и скрылся.
– Слушай, а этот дракон Бах?.. Он правда, такой свирепый?
– спросил атаман.
– Правда, - подтвердил Максим.
– По виду - тихий ботаник, но это высокопрофессиональная маскировка. В Герцогстве он проживает под именем Эмилия Баха, а сюда пришел Петей Чайковским. Это все липа. Настоящего его имени я и сам не знаю. А подпольная кличка "Костолом".
– Тайный агент!
– догадался Гвадирог.
– Работает под прикрытием.