Надпись на сердце
Шрифт:
— Ага, сватам дали от ворот поворот! — захохотал Багреич. — Ай-ай, такое дорогое приданое потеряли!
Севка и Жора, а за ними Иван Федорович, багровые от стыда, быстро погрузились в машину.
Но когда Шныря приготовилась нырнуть в спасительный полумрак «Победы», то Жигарев-младший захлопнул дверцу перед бабкиным носом и в окошко сказал такие живописные слова, что впервые в жизни многоопытная сваха почувствовала себя на грани инфаркта.
Шныря присела на стоящую возле дома скамеечку и долго чихала от бензиновых паров, которыми автомашина фыркнула на прощание.
А из распахнутых
— Горько!
Бабка Шныря прислушалась к соблазнительному звону бокалов и стопок, пренебрежительно усмехнулась:
— Какой ныне мужик безголовый, прости господи, пошел! Женится безо всякого приданого! Уж лучше б этот Василь на мне женился — катался б, как сыр в масле. Добра — на три амбара. Отрезов одних...
— Горько! Горько! — неслось из дома.
— Эх, — вздохнула сваха, — народ кругом проживает странный, жизни нашей не понимает. Ежели так дальше все покатится — тогда дело табак: хоть в отставку выходи, хоть профессию меняй... Эх, горько!
ПРОРОЧИЦА
Говорят, уголовники прежних времен имели какие-то романтические заблуждения. Например, в одном старом словаре блатного жаргона было дано следующее занятное определение слова «халтура»:
«Кража в доме покойника, произведенная во время выноса тела. Замеченный в халтуре подлежит осуждению сотоварищей и искупает проступок свой тяжким наказанием».
Это значило, что такая кража, когда все двери в доме настежь и родственники в горе, никакого труда не составляет и просто позорит все «воровское сотоварищество».
Но ведь не секрет, что в наши дни вокруг кладбищ стаями вьются халтурщики всех мастей, которые норовят с убитых несчастьем родственников усопшего содрать по три шкуры, благо в моменты горя честные люди и не думают о деньгах: дают, сколько попросят.
А вот есть, оказывается, и новая разновидность халтурщика, наживающийся на радости. Встретил я как-то раз некую, весьма опрятную старушенцию в вестибюле родильного дома. Она выделялась среди взволнованных отцов и степенных бабушек полной невозмутимостью и олимпийской самоуверенностью. У местного старожила — отца девяти мальчиков, ожидающего десятого и одиннадцатого сразу, — я узнал, что это Захаровна, предсказывательница имен.
К ней подходили без пяти минут бабушки и доверительным шепотом вопрошали.
— А вот как насчет Андрея... Никаких противопоказаний нет?
Захаровна листала замусоленный календарь, на листках которого были выписаны имена всех стран и народов.
— Андрей... Андрэ... Анжей... — бормотала старуха. — Так вроде ничего, подходяще... Только много уж нынче Андреев-то... На каждую сотню, почитай, пятьдесят... Стандартное имя. Ребеночек вам спасибо не произнесет. Да, не произнесет...
— Так посоветуй, Захаровна, — тыча в сухой старушечий кулак смятую пятерку, просила будущая бабушка. — Только обязательно чтобы на букву «А» начиналось — отец так хочет.
— А ежели девушка уродится, вы это учитываете? — деловито смотрела поверх очков предсказывательница. — Очень многие врасплох попадают, ох, многие...
И тут же предлагала со стопроцентной гарантией предсказать по
Затем она отходила вместе с будущим отцом или бабушкой в ближайший скверик, мудрила над какими-то засаленными бумажками и выносила решение: он или она. Тут же для полной гарантии предсказание заносилось в специальную книженцию: число, фамилия клиента, предсказанный пол будущего ребенка.
— Учтите, — постукивая по книженции, вещала Захаровна, — я в этом радиусе всегда бываю от трех до пяти. Если ошибка произошла по независящим обстоятельствам — прямо ко мне, деньги получите назад.
Расчет старухи был гениально прост: в любом варианте в 50 случаях из ста она «угадывала». Если же считать, что даже в «неудачный» день ей приходилось «предсказывать» всего раз пять-шесть, то заработок был неплох. Следует учитывать и еще одно обстоятельство: не каждый «потерпевший» пойдет получать назад свои деньги. Заботы и хлопоты приходят в дом вместе с дочерью или сыном — до какой-то там Захаровны и руки не доходят, сплошной недосуг.
Но Захаровна и сама была не лыком шита. Я долго не мог, например, понять, почему у тех редких товарищей, которые приходят к Захаровне за возвратом денег (а старуха действительно отсиживала в вестибюле роддома ежедневно от трех до пяти, словно нанятая), после того как они заглядывали в ее «документальную книженцию», лица вытягивались, становились недоумевающими.
Пришлось спросить у одного папаши, что же такое он увидел в блокноте Захаровны? Он ответил мне смущенно:
— Понимаете, была предсказана дочь. Родился сын. Я был рад этой ошибке и даже не хотел идти к Захаровне за деньгами. Но теща у меня человек экономный, предсказаниями никогда не занималась, так что копейке цену знает. Послала меня, ну, знаете, как в «Сказке о золотой рыбке»: «Дурачина ты, простофиля», — и так далее. Прихожу. Захаровна вынимает книжку. Смотрю — глазам не верю. Запись черным по белому: «он», сын, значит, предсказан... Вот какие дела!.. Придется теще свои пятьдесят рублей отдать, а то покою не даст.
«Технологию» пророчицы раскрыли в милиции, где Захаровну крупно оштрафовали за мелкое мошенничество. Оказалось, что она давненько занимается подобным промыслом. Прежде старушка делала примитивную вещь: она просто-напросто писала предсказание наоборот. Например, на словах говорила: «будет у вас сын», а записывала: «дочь». Придет недовольный родитель за получением своих денег назад, ан в тетрадочке полное угадывание! Поахает обманутый, поохает да заворачивает восвояси, несолоно хлебавши. А в последнее время, когда Захаровна стала в основном базироваться на один роддом, ей стало совсем легко будущих отцов одурачивать. Она просто записывала себе «он» и — ведь фамилия родителя была известна — проверяла по сводке, которая вывешивалась в вестибюле роддома. Если рождался мальчик, то все было в порядке, если на свет появлялась девочка — Захаровна приписывала к слову «он» букву «а», и предсказание опять же вставало на твердую материалистическую основу.