Надвигается шторм
Шрифт:
Под оглушительный свист одна из девочек снимает майку, сверкая немаленькой грудью в кружевном белье — наверняка проиграла какой-нибудь спор. Слышу звон жестяных фляжек и чьи-то похабные стоны в тёмном углу за бетонной колонной — новобранцы куражатся в стиле Бесстрашных, пока их не видят командиры.
Проклинаю себя за то, что так надолго застряла в лазарете, крадусь вдоль наспех сваленного инвентаря, сливаюсь со стенами, вжимаю голову в плечи; мне неуютно среди пьяных лихачей, их подвиги знакомы мне ещё по Эрудиции. Я зашивала разбитые головы у передравшейся охраны и разрывы промежностей у своих же медсестёр, по собственной глупости попавших в их очередной вертеп, а то, что во фракции вражеский агент не добавляет мне спокойствия.
— Поцеловать вон ту классную блондинку! — слышу вслед; ко мне подбегают сзади, неуклюже хватают за талию, почти отрывая от пола.
— Эй, руки убрал! — протестую я, когда прыщавый неофит впечатывает мне в лицо слюнявый поцелуй, промахиваясь мимо губ. Омерзительно. Щёку хочется поскорее вытереть насухо и заодно обработать антибактериальным гелем.
— Следующее задание! Найти Эрика и назвать его душкой! — Похоже на старую игру в правду или действие. Слышу заливистый девичий смех, закатываю глаза. Пусть называет сама, раз ей так хочется, а ей наверняка хочется — неофитки здесь делятся ровно на две половины, одна из которых при виде молодого Лидера нервно икает от страха, другая томно вздыхает, приложив к груди ладошки.
Чувствую себя бессловесной куклой, по нелепой случайности попавшейся в руки избалованным деткам; ещё немного и кукле отвертят пластиковую голову забавы ради. Расплескав половину по дороге, мне всучивают флягу с дурно пахнущим алкоголем. Жидкость липко течет мне по рукам, я брезгливо осматриваюсь, куда бы мне деть эту дрянь и куда деться самой.
— И остаться при этом в живых! — кто-то смеётся, грубо требует «пей, давай!», свистит, ухает койотом, а я ищу глазами пути отступления. Ребятки ещё молоды, и шутки у них ещё безобидны, но мне хватает и этого, чтобы занервничать.
— Искать не придется, — бурчит кто-то за моей спиной, и гвалт стихает, сворачивается, превращаясь в звенящую тишину.
— К испытаниям готовитесь? — Эрик неспешной походкой режет тяжёлое пространство Ямы, уничтожая одним своим видом душное веселье молодёжи, словно ведро ледяной воды, вылитое на похмельную голову. — Проходить психологические тесты необходимо трезвыми, выспавшимися и адекватными, — он сухо цитирует устав фракции, через секунду взрываясь звериным рычанием. — А вы тут скачете, как тупые обезьяны! А если у кого-то завтра сердце встанет? Марш по казармам! Имбецилы. С каждым годом всё хуже и хуже, — его голос отталкивается от серых стен Ямы оглушительным эхом, мне хочется заткнуть себе уши, чтобы не повредить слух. Неофиты исчезают, как по волшебству, а я растерянно переминаюсь с ноги на ногу с несчастной фляжкой в руке.
— Развлекаешься? — злой взгляд ощущается на коже почти физически.
— Я просто из лазарета шла… — Он явно в дурном настроении. Я ничего не сделала, и по сути ничего ему не должна, но необходимость оправдываться перед ним возникает на уровне первобытных инстинктов.
— Пока Макс ебал мне мозги, ты, смотрю, даром времени не теряла? — Мои объяснения пролетают мимо его ушей, и я рискую перевести тему.
— Кажется, по вашим местным правилам я должна сказать, что ты душка? — пробитая бровь небрежно ползёт наверх, фляжка, выдранная из моей руки, гулко ударяется о цементный пол. Лидер в один большой шаг сокращает между нами расстояние до жалких миллиметров.
— Зайка, блять. Знаешь, что эти придурки себе намешивают? Для остроты ощущений. Тебе остроты не хватает?! — Кажется, под его венам течёт раскалённый металл, мне становится жарко, и снова нечем дышать. Я вспоминаю безотчётный страх, который приносил с собой молодой Лидер Бесстрашных в мою родную фракцию, и мне хотелось спрятаться, лишь бы не попадаться ему на глаза. Тогда я не представляла, как скоро перейду под их горящее знамя, и что узнаю этого холодного, жёсткого мужчину настолько близко. Сейчас у меня замирает сердце при одном взгляде на эти чётко обрисованные губы, сжатые в тонкую линию гнева.
Его поведение нельзя предугадать, а что непредсказуемо, то заведомо опасно, и мне не хочется проверять своей шкурой, на что способен Лидер в гневе. Подаюсь вперёд, как можно ближе к этим губам, использую подлый приём, совершенно недостойный настоящей эрудитки. Факты и логику я заменяю примитивным женским поведением.
— Не кричи на меня, а то в обморок упаду. Я же слабенькая, — повторяю его же слова, сказанные им в моей квартире, наблюдаю, как фокус его свирепого взгляда перемещается на мой приоткрытый рот. Он ловит каждое слово, и ядовитый блеск его глаз меняется блеском иного порядка; в отношениях личных Эрик прост и понятен — я научилась читать язык его тела, как раскрытую книгу.
— А с тобой ещё разбираться надо… — его злость тает под моими ладонями, я обнимаю его за шею, обвожу кончиками пальцев тёмные линии рисунков, скольжу вдоль выступа кадыка к кромке чёрной ткани, обнимающей его горячее тело.
— И что бы я без тебя делала? — касаюсь кончиком языка уголка его губ, чувствую прикосновения его горячих ладоней на талии и ниже. Юбка у колен собирается в складки, поднимается следом за движением его рук.
— Болтовни не многовато? — Я не успеваю оказать ни малейшего сопротивления, Эрик подхватывает меня под бёдра и безвольным мешком закидывает на спину. Его плечо больно впивается мне в живот и прямо под ребра, я не могу ни дышать, ни кричать, ни отбиваться. Направление его пути угадать не сложно, мои пятьдесят килограмм веса Лидер несёт ровно до порога собственных апартаментов, а я не могу не думать о том, что у этой недвусмысленной сцены могли быть свидетели. Эта связь рано или поздно перестанет быть тайной, и Лидер, судя по всему, тайну из неё делать не собирается вовсе, а как это отразится на моей работе и репутации, остаётся только гадать.
10. Азартная
Сколько власти у женщины, стоящей на коленях — откуда я могла это знать? Мне было легко сбить Лидера с толку своим азартным напором — перемена роли из жертвы в хищницу пришлась мне по вкусу. Я выдёргиваю ремень из его штанов, и Эрик благополучно забывает про то, что минуту назад собирался сорвать на мне зло.
Он беспомощно подпирает лопатками стену, пока я ввинчиваюсь в его возбуждённый орган кончиком языка, ласкаюсь к нему, как к живому существу, осторожно стягиваю губами нежную кожу вниз. Я жадно ловлю его движения мне на встречу, ощущаю лёгкие направляющие прикосновения его пальцев в моих распущенных волосах. Он целиком не помещается мне в рот, я помогаю себе рукой, выставляю границы проникновения — давиться рвотными спазмами мне совсем не хочется. Узкая юбка трещит по шву, а коленкам больно на идеально отполированном каменном полу, но эти неудобства кажутся мелочью — я слышу его просящие стоны и моё имя терпким, придушенным шепотом, от которого я совершенно теряю разум.
— Кэм. Я тебе прямо в горло… сейчас.
Я лишь прикрываю глаза в знак согласия — то, что я делаю, определённо мне нравится. Эрик сильнее давит мне на затылок, я стараюсь дышать ровнее, но глотка непроизвольно сжимается, не пуская его глубже. Где-то на периферии сознания слышу его сбивчивое «Расслабь горло»; впечатления слишком новые, рефлексы мне не подчиняются, а в уголках глаз щиплет от последних, настойчивых толчков. Ещё одно впервые — чувствую, как вязкая жидкость щекочет мне нёбо. Сперма течёт мне по подбородку, я боюсь задохнуться, глотаю и чувствую, как терпкая горечь обволакивает мне корень языка. Лидер, расслабленный послевкусием оргазма, освобождает мне рот, помогает подняться с колен, трогает пальцами подсыхающие следы на моём лице. Снова ловлю в его потеплевшем взгляде необъяснимую нежность.