Наедине с собой
Шрифт:
производственные мощности – тоже с опережением графиков. Заметьте: никакого роста населения
в это время нет наблюдается. Куда же девается хлеб – это воистину народное достояние.
Не в корыта ли свиней и на свалки? Разумна ли такая политика?
К тому же, о конкретном предприятии. Оно хоть и перевыполнило план, но хлеб выпускает
отвратительнейшего качества. Как будто запамятовали, что 11-я пятилетка – эффективности и
качества. А чего же? Их и так с экрана ТВ хвалят.
***
на учете, посчитала (случай беспрецедентный!) переезд из одной республики в другой
уважительной причиной для того, чтобы еще на год продлить мой кандидатский стаж.
Узнали бы в Чернухах, полосу бы вверх ногами выпустили!
1978 год
Гостиница – общежитие – бывшая конюшня – гараж. Это все – наши крыши над головой начала
трудовой деятельности в Красноводске. Предпоследняя пусть вас не пугает – конюшню за десятки
лет до нашего приезда строители переделали в ведомственный жилой дом без удобств. А
поскольку он шел под снос, то в освобождающиеся квартиры никого не заселяли. Но нас (под
честное слово, что претендовать на жилье не станем) пустили.
Постепенно – один за другим – остающиеся жильцы переселялись в благоустроенные квартиры. И
вот выехали последние. Барак отключили от электричества (отопление изначально было печное, а
удобства – во дворе). И вот как-то ночью мы с женой просыпаемся от глухих ударов в дверь. Не
стука, а именно ударов. Притом таких, что становится понятно: дверь намерены высадить.
Схватив топор (его наличие обуславливалось необходимостью колоть дрова), ору благим (и не
благим – тоже) матом. Удары прекращаются. Слышится шепот. Потом шаги уходящих людей.
Выглядываю в окно: три лба весьма приличной (в смысле объемов) наружности.
Утром обнаружили, что дверь снаружи действительно изрублена. Что бы это значило?
Разгадка нашлась в тот же день. Придя с работы, мы обнаружили десятки людей, разбирающих
деревянной дом по частям. По всей видимости, охотники за стройматериалом ломились ночью и к
нам. Откуда им было знать, что в одной квартире отрезанного от всех благ цивилизации барака
еще обитает народ? Надо сказать, что до тех пор, пока мы не переехали в гараж знакомых, нашу
квартиру «охотники за сокровищами» не трогали, хотя из остальных утащили даже полы.
***
Агентами служащих похоронных бюро назвали потому, что более точное «товаровед» звучит по
отношению к «материалу», с которым они имеют дело, не совсем
***
Январь. Туркменская зима. Где-то +8 градусов. К нам с женой вчера вечером заглянул в гости
заместитель редактора областной газеты «Знамя труда», в которой я доблестно трудился аж десять
месяцев, Эдуард Гомолинский. Водитель привез его около шести, а вернуться забрать должен был
в 23.00.
И вот час «икс» пробил. Водитель – туркмен по национальности – явился за шефом со своим
другом. Зашли в квартиру (на первом этаже). Начались пьяные «на посошок» и т. д. Я, несмотря на
то, что был изрядно подшофе, услышал, как водитель ни с того, ни с сего нахамил моей жене.
Потребовал извинений. Он меня толкнул. Я врезал ему в челюсть. Да с таким смаком, что он
улетел в окно. Зазвенели стекла. И… фонтаном брызнула кровь – она оказалась даже на стенах. Я
понял: парню полоснуло по венам, надо его спасать.
Крикнул жене, чтобы быстро чем-нибудь сильно перетянула руку. Та схватила простынь и начала
отрывать от нее полоску. А озверевший (он был под воздействием наркотиков, но я этого не знал) водитель, схватив кухонный нож, бросился на свою спасительницу. Тут вмешался Эдуард.
Потасовка разгорелась с новой силой. Едва мы вдвоем отобрали у водителя нож, как в квартиру –
двери оказались открытыми – влетели… милиционеры. Всем нам в мгновенье ока завернули руки
за спину и потащили на улицу. Я, было, попросил, чтобы разрешили что-нибудь обуть, но
напрасно. Так, в носках, и вели до отделения (оно находилось метрах в четырехстах от дома).
Заводят в дежурную. Велят нам с Эдуардом посидеть, пока приедет «Скорая» за водителем. У
меня появляется несколько минут, чтобы оценить произошедшее. Оценив, прихожу в полнейший
ужас.
Во-первых, я только восемь месяцев назад стал собственным корреспондентом «Туркменской
искры» по красноводской области. В аппарате меня знают слабо. И тут вдруг сообщение о
приводе в милицию. С работой, да еще в органе ЦК КПТ, придется распрощаться.
Во-вторых, я – кандидат в члены КПСС. Причем один раз – случай исключительный! –
кандидатский стаж мне продляли. Второй – это уже запредельная мечта. Да и из кандидатов в
члены меня исключат, как только придет информация о попадании в милицию.
Было от чего запаниковать. Успокоил Эдуард – человек местный. Миссию вести переговоры с
представителем МВД он взял на себя (он-то и узнал, что, по заключению медиков, водитель
находится в состоянии наркотического опьянения). Через полчаса нас отпустили, перенеся