Наемник
Шрифт:
— С каких это пор вы стали таким формальным? — спросил Брэдфорд. Улыбка его вернулась.
— Извините, я подумал, вы прибыли сюда проконтролировать меня.
— Нет, конечно же нет. Но я, знаете, должен отвечать перед президентом Будро. И Хамнером. Я сумел добиться, чтобы вашу деятельность перепоручили моему министерству, но это не значит, что я могу сказать Кабинету не соваться.
— Правильно, — согласился Фалькенберг. — Ну, насчет рекрутов. Мы берем то, что можем получить. Тренировка зеленых солдат требует времени и если уличные бойцы держатся крепче, чем ваши партийные силачи, я ничего не могу поделать. Вы можете сказать Кабинету, что когда у нас будут кадры, на которые мы сможем положиться, мы будем обращаться с волонтерами полегче. Мы даже сможем сформировать своего рода неполнодневную милицию. А прямо сейчас есть нужда в людях достаточно крепких для того, чтобы выиграть предстоящий бой. И я не знаю никакого лучшего способа сделать это.
После этого Фалькенберга вызывали во дворец каждую неделю с докладами. Обычно он встречался только с Брэдфордом и Хамнером. Президент Будро ясно дал понять, что он считал военную силу злом, необходимость которого не установлена и только благодаря настояниям Брэдфорда полк продолжали снабжать.
На одном совещании Фалькенберг встретился с шефом рефьюджской полиции Хорганом.
— У Хоргана есть жалобы, полковник, — сообщил Будро.
— Да, сэр? — спросил Фалькенберг.
— Все дело в этих чертовых Десантниках, — сказал Хорган. Он потер подбородок. — Они устраивают в городе дьявольский тарарам по ночам. Мы ни разу не словили ни одного из них, потому что мистер Брэдфорд хочет, чтобы мы спускали это дело на тормозах, но это становится тяжело.
— Что они делают? — спросил Фалькенберг.
— Называйте все, что хотите. Они захватывают пару таверен и никого туда не пускают без своего разрешения, хотя бы. И они каждую ночь затевают драки с уличными бандами. Все это мы могли бы пережить, но они заходят и в другие части города. Их множество. Они пьют всю ночь в кабаках, а потом говорят, что им нечем платить. Если владелец не отстает, они громят все его заведение.
— И исчезают прежде, чем туда добираются ваши патрули, — закончил за него Фалькенберг. — Это старая традиция. Они называют ее «Система Д» — дерябнул и деру. На планирование этих операций у них уходит больше времени и усилий, чем я могу добиться от них в бою. В любом случае, я постараюсь положить конец «Системе Д».
— Это помогло бы. И еще одно. Ваши ребята заходят в самые опасные части города и затевают драки с кем попало, кого только могут найти и с кем связаться.
— И как они действуют? — заинтересовался Фалькенберг.
Хорган усмехнулся, затем поправился под строгим взглядом Будро.
— Очень хорошо. Как я понял, они ни разу не были биты. Но все это вызывает кошмарный эффект среди граждан, полковник! И еще один фокус всех сводит с ума! Они во все часы ночи маршируют по улицам отрядами в пятьдесят человек, играя на волынках! Волынки в ночные часы, полковник, могут быть страшной вещью.
Фалькенберг подумал, что увидел крохотную искорку в левом глазу Хоргана и шеф полиции сдерживал кривую улыбку.
— И я хотел спросить вас, полковник, — вмешался второй вицепрезидент Хамнер. — Это ведь едва ли шотландская часть, почему же у них вообще есть волынки?
— Волынки стандартны во всех частях Кодоминиума, — пожал плечами Фалькенберг. — С тех пор как русские части КД начали принимать казацкие обычаи, полки западного блока нашли себе свои. В конце концов, десантные войска были сформированы из множества старых воинских частей. Иностранный легион, сайландеры. И многие люди любят волынку. Я, признаться, сам люблю.
— Разумеется, но не посреди ночи в моем городе, — сказал Хорган.
Джон открыто улыбнулся шефу полиции.
— Я постараюсь держать волынщиков по ночам в лагере. Я могу себе представить, что они плохи для морального состояния граждан. Но что касается удержания в лагере Десантников, то как мне это сделать? Они нужны нам все, до одного, а они — добровольцы. Они могут сесть на транспортный корабль КД и отчалить, тогда уедут остальные. И мы ничерта не можем с этим поделать.
— До спуска флага Кодоминиума осталось меньше месяца, — с удовлетворением сказал Брэдфорд. Он взглянул на знамя КД на флагштоке снаружи. Орел с красным щитом и черным серпом и молотом на груди; вокруг него красные и синие звезды. Брэдфорд удовлетворенно кивнул. Висеть ему не долго.
Этот флаг мало что значил для народа Хэдли. На Земле его было достаточно, чтобы вызвать беспорядки в националистических городах как в США, так и в Советском Союзе, в то время как в других странах он был символом альянса, не дававшего другим государствам подняться выше второразрядного статуса. Для Земли альянс Кодоминиума предоставлял мир за высокую цену, для многих — за слишком высокую.
Для Фалькенберга он представлял почти тридцатилетнюю службу, кончившуюся военным трибуналом.
Осталось еще две недели. Затем губернатор Кодоминиума отбудет восвояси и Хэдли официально станет независимой.
Вице-президент Брэдфорд навестил лагерь поговорить с рекрутами.
Он рассказал им о ценности верности правительству и о наградах, которые они все получат, как только Прогрессивная партия официально придет к власти. Лучшая оплата, больше свободы и возможность продвижения в увеличившейся армии, премиальные и легкая служба. Его речь была полна обещаний и Брэдфорд ею очень гордился.
Когда он кончил, Фалькенберг отвел вице-президента в отдельную комнату офицерской кают-компании и захлопнул дверь.
— Черт вас побери, н и к о г д а не делайте предложений моим солдатам без моего разрешения. — Лицо Джона Фалькенберга было белым от гнева.
— Я буду делать со своей армией, что мне угодно, полковник, — надменно ответил Брэдфорд. Улыбочка на его лице была совершенно лишена тепла. — Не рявкайте на меня, полковник Фалькенберг. Без моего влияния Будро вмиг бы вас уволил.
Затем его настроение изменилось и Брэдфорд достал из кармана фляжку бренди.
— Вот, полковник, давайте выпьем, — его улыбка была заменена чем— то более искренним, — мы должны работать вместе, Джон. Слишком много надо сделать. Сожалею, в будущем я буду советоваться с вами, но разве вы не думаете, что солдатам следовало бы узнать меня. Я же скоро буду президентом. — Он посмотрел на Фалькенберга, ища поддержки.
— Да, сэр. — Джон взял фляжку и поднял в тосте. — За нового президента Хэдли. Мне не следовало бы на вас рявкать, но не делайте предложений солдатам, не показавшим себя в бою. Если вы дадите людям причину думать, что они хороши, когда они плохи, то у вас никогда не будет армии, стоящей того, что ей платят.
— Но ведь они хорошо действовали на тренировке. Вы сами говорили.
— Разумеется, но не говорите этого им. Гоняйте их до тех пор, пока им будет нечего больше выдавать и дайте им понять, что это лишь елееле удовлетворительно. Тогда в один прекрасный день они выдадут больше, чем по их мнению у них за душой. Вот в тот день можете предлагать награды, только к тому времени вам уже не понадобиться это.