Наемник
Шрифт:
— Но вы позволяете солдатам пить.
— Сэр, нет таких правил против выпивки. Только против непригодности для выполнения своего долга. А эти солдаты крепкие. Они выполняют приказы и они могут драться. Я думаю, мы будем действовать действительно хорошо.
Гордость. Они вложили кое-какую гордость в Джейми Фаркхара и может быть в некоторых из этих тюремных птах.
— Ладно, Джейми. Возвращайся на свое собрание. Я найду своего шофера.
Отъезжая, Джордж Хамнер чувствовал больше уверенности в будущем Хэдли, но он был по-прежнему убежден, что здесь что-то не так, но не имел
Глава ДЕВЯТАЯ
Стадион был построен с расчетной вместимостью в сто тысяч человек. Сейчас там было набито как минимум столько, и такое же число людей кишело на прилегающих к нему рыночных площадях и улицах. Весь гарнизон Кодоминиума был в карауле для поддержания порядка, но в этом не было нужды.
Празднование было бурным, но никаких неприятностей сегодня не будет. Партия Свободы была не меньше Десантников озабочена тем, чтобы избежать инцидентов в этот день, величайший для Хэдли со времен открытия.
Кодоминиум передавал власть местному управлению и убирался восвояси. Ничто не должно было испортить это.
Хамнер и Фалькенберг следили с верхнего яруса стадиона. Ряд за рядом пластсистальные скамьи спускались каскадами, словно гигантская лестница, с их галерки до центрального поля внизу. Все места были заняты, так что стадион пестрел разными цветами.
Прямо напротив них стояли в президентской ложе президент Будро и Губернатор Флаэрти. Вокруг высоких чинов стояли по стойке «смирно» президентские гвардейцы в синих мундирах и Десантники Кодоминиума в ало-золотых.
Президентскую ложу разделяли вице-президент Брэдфорд, лидеры оппозиционной партии Свободы, деятели Прогрессивной, чиновники уходящего в отставку правительства Кодоминиума и все другие, кто смог выклянчить приглашение.
Джордж знал, что некоторые из них гадали, куда он делся.
Брэдфорд точно заметит отсутствие Хамнера. Он может даже, подумал Хамнер, подумать, что второй вице-президент поднимает оппозицию или бунт. В последнее время Брэдфорд обвинял Хамнера во всевозможной нелояльности к Прогрессивной партии, и недолго потребуется ждать, прежде чем он потребует, чтобы Будро дал ему отставку. К дьяволу этого коротышку!
Джордж терпеть не мог толп, и мысль о необходимости стоять там и слушать все эти речи, быть вежливым с партийными функционерами, которых он ненавидел, была уже сама по себе нестерпимой. Когда но предложил посмотреть с другого наблюдательного пункта, Фалькенберг быстро согласился. Солдат, кажется, тоже не слишком уважал формальные церемонии. «Гражданские церемонии, — поправил себя Хамнер. — Военные парады Фалькенберг, вроде бы, любил».
Ритуал был почти окончен. Оркестры Десантников КД промаршировали через поле, речи были произнесены, подарки доставлены и приняты. Сто тысяч человек прокричали «Ура!», и это был звук, внушающих ужас. Голая сила была пугающей. Хамнер взглянул на часы. Когда он это сделал, оркестр Десантников загрохотал в барабаны. Массовый барабанный бой прекращался смолканием одного барабана за другим, пока не остался один-единственный, который все продолжал и продолжал выбивать раскатистую дробь, пока, наконец, не замолк. Весь стадион ждал.
Раздалась
По всему городу люди в мундирах отдавали честь этим флагам. Одному поднимавшемуся, другому сползающему. Голубые мундиры Хэдли отдавали честь с улыбками, красно-мундирные Десантники с безразличием. В этом году знамя Кодоминиума поднималось и падало на протяжении двухсот световых лет и на семидесяти планетах, какая разница от одной мелкой планеты?
Хамнер бросил взгляд на Джона Фалькенберга. Полковник не смотрел на поднимающееся знамя Хэдли. Его застывшая честь была отдана флагу КД, и когда замерла последняя нота финального трубного салюта, Хамнеру показалось, что он заметил, как Фалькенберг вытер глаза.
Жест этот был столь поразительным, что Джордж поглядел снова, но видеть было больше нечего, и он решил, что ошибся.
— Вот так, значит, — отрывисто сказал Фалькенберг. Голос у него был напряженным. — Я полагаю, нам следует присоединиться к остальным. Нельзя заставлять Его Шефство ждать.
Хамнер кивнул. Президентская ложа была прямо связана с дворцом, и все чины прибудут на прием быстро, в то время, как им предстоит пересечь переполненный стадион. Люди уже устремлялись вниз, чтобы присоединиться к торжествующим толпам на траве в центре чаши.
— Давайте отправимся этой дорогой, — предложил Хамнер. Он провел Фалькенберга на самый верх стадиона в маленькую нишу, где он воспользовался ключом, чтобы открыть не очень-то заметную дверь. — Система туннелей доставит нас прямо во дворец через стадион и под ним, — объяснил он Фалькенбергу. — Не то, чтобы секрет, но мы не хотим, чтобы люди об этом знали, иначе они потребуют, чтобы мы открыли туннели для публики. Система создана в основном для ремонтных бригад.
Он запер за ними дверь и выразительно махнул рукой в сторону широкого внутреннего коридора.
— Это здание было в самом деле весьма хорошо спроектировано.
Тон неохотного восхищения не был для него естественным. Коль вещь была хорошо сделана, то она хороша и все тут… но в последнее время он обнаружил, что говорит так о проектах Кодоминиума. Он негодовал на администрацию КД и тех людей, что бросали работу по управлению после создания многочисленных проблем, которые никто не мог разрешить.
Они спустились вниз по лестнице, прошли через какие-то переходы, а затем еще через один набор запертых дверей. Сквозь них они вышли во внутренний двор дворца. Празднование было уже в разгаре, и ночь, вероятно, будет долгая.
Хамнер гадал про себя, что же их теперь ждет. Утром уйдет последняя шлюпка КД, и Кодоминиума не будет… Завтра Хэдли остается один на один со своими проблемами.
— Смир-рна! — прорезала гул голосов четкая команда Кальвина.
— Сидите, пожалуйста, господа, — Фалькенберг занял свое место во главе длинного стола в командном помещении того, что что было центральным штабом Десантников Кодоминиума.