Наемник
Шрифт:
Драгоценный дар, думал он временами, дороже всяких денег. Языки шли у него легко, особенно испанский, который вместе с английским преподавали в училище ВДВ, а потом - в Питере, на курсах спецподготовки. В Гаване и Кампечуэле он овладел им в совершенстве, а заодно обучился метать ножи и лассо, вспарывать горло навахой и драться на мачете. В память о тех временах остался не только язык, но и отметина над коленом, где вспороло кожу стальное лезвие в руках инструктора. Инструктор дон Куэвас был человеком суровым и таким же безжалостным, как его мачете - длинный изогнутый клинок, вдвое тяжелей кавалерийской сабли. Каргин иногда тосковал по этому оружию; в сравнении с ним сюрикены и проволока-удавка казались елочными игрушками.
В пятницу, перед уик-эндом, рабочий день завершился пораньше, в четыре тридцать, и Кэти повезла Каргина знакомиться с городом. Видимо, Сан-Франциско уже оправился от прошлых бедствий и разрухи; все его здания - знаменитая Пирамида и миссия Долорес, консерватория и Янговский мемориал, музеи Азии и современного искусства, сто сорок театров и даже тюрьма на острове Алькатраз - все они выглядели вполне пристойно, а пальмы и другие насаждения успели вымахать метров на двенадцать. Впрочем, Каргин порадовался бы любому городу, что Москве, что Краснодару или Фриско, так как за время службы в Легионе в нормальных городах бывал не часто - пару раз в Париже, один раз в Риме и Венеции, в период отпуска. Что же касается других городов, каких-нибудь Киншас и Могадишей и даже Сараева, то они в момент появления там Каргина дружно лежали в развалинах, или горели, или простреливались насквозь из батальонных минометов и тяжелой артиллерии. Центрально-Африканская Республика, где на базах под Бозумом и Ялингой дислоцировался Легион, казалась сравнительно мирной землей, но ее города, те же Бозум и Ялинга, были просто огромными деревнями без всякой экзотики, кроме скакавших по пальмам обезьян и потаскушек, ошивавшихся в каждом баре. В силу этих причин Фриско очень понравился Каргину - так же, как нравилась ему Кэти. В сравнении с женщинами мбунду, барунди или пенде она была просто королевой красоты.
Приятный вечер завершился в китайском ресторанчике, дав повод обмыть и растрясти аванс. Он оказался весьма солидным, девять тысяч долларов, как сообщила Холли Роббинс, и был перечислен на счет Каргина в одном из парижских банков. Очень кстати; квартира в Москве проехалась по его финансам словно дорожный каток.
Из ресторана они уехали заполночь, выпили в кэтиной опочивальне бутылку белого калифорнийского и, разумеется, не спали до утра. В шестом часу Кэти наконец угомонилась и уснула, а Каргин задремал вполглаза и увидел во сне то ли подмосковные березы, то ли краснодарскую цветущую черешню, то ли тайгу под Хабаровском и барачный военный городок, где он появился на свет - словом, увидел что-то родное, знакомое, русское, и от того, вдруг пробудившись, пришел в настроение мрачное и неспокойное. Опять показалось ему, что он не в том месте, не в своем, и занимается, в сущности, ерундой; и воздух здесь не тот, и запахи не те, да и занятия его на грани бреда. Он выругался шепотом, посмотрел на Кэти, прильнувшую к его плечу, и в сотый раз подумал, что рано еще задаваться вопросом, та это женщина или не та. Потом смежил веки и постарался заснуть. Это ему удалось, ибо в любой стране и части света люди его профессии жили по принципу: солдат спит, служба идет.
Второй раз он проснулся в одиннадцать. Его калифорниская принцесса сладко спала и видела сладкие сны - может быть, о Париже или о богатом парне, который увезет ее в Париж; сны скользили под ее сомкнутыми ресницами, набрасывали на смуглое личико вуаль румянца. Каргин осторожно сполз с постели, прихватил рубаху и штаны, отправился на кухню и съел пару сандвичей. Потом стал одеваться.
За этой процедурой его и застала Кэти.
– Ты куда, дорогой?
Знакомый вопрос, с усмешкой подумал Каргин. Тот, который раньше или позже задают все женщины.
Взглянув на часы (было двадцать минут до полудня), он неопределенно ответил:
– Кажется, приглашали пострелять.
Кэти потянулась, откинула полы халатика, обнажив стройные ножки.
– А я думаю, у нас найдется занятие поинтереснее.
– Занятия должны быть разнообразными, - назидательно промолвил Каргин, вытянул руку и растопырил пальцы. Они, несмотря на бурную ночь, не дрожали.
– Пойдешь со мной, детка?
– Не пойду, - Кэти помотала головой.
– Нет желания глядеть на гомиков и рыжих шлюх.
– Она вдруг усмехнулась и буркнула, пряча глаза от Каргина: - Ты с Бобби поосторожнее, солдат… Тыл береги, не то получишь пулю в задницу.
Путь до "Старого Пью" и стрельбища был недалек, и Каргин отправился пешком. По дороге он размышлял о странных делах, творившихся в фирме ХАК, где президент был геем, его сестрица - шлюхой, а дядюшка, глава семейства - затворником и англофобом. Все это загадочным образом переплеталось с Кэти; с одной стороны, она была обычной служащей и, по собственным ее словам, девушкой небогатой, которой манна с неба не падает, с другой, явно обладала особым статусом и привилегиями. Подумать только, сам президент не мог ее уволить! Плюс коттедж для управляющего персонала, алый "ягуар" и подчеркнутая независимость - даже враждебность - с которой она держалась с Бобом. Похоже, ее позиции были крепки и обустроены огневыми точками, противотанковыми рвами и крупнокалиберной артиллерией.
Чья-то пассия?..
– мелькнуло в голове у Каргина. Эта мысль была ему неприятна, даже отвратительна, но он додумал ее до конца. Жизнь есть жизнь, и мало ли какие обстоятельства могли влиять на Кэти, сломив ее гордость и честь… Правда, то и другое вроде бы было на месте, да и несчастной или в чем-то ущемленной она совсем не выглядела… С другой стороны, размышлял Каргин, взять хотя бы Россию в нынешние времена: оклад полковника - сто тридцать долларов [17] , а секретарша-девчонка в двадцать лет имеет от трехсот до тысячи. А почему? А потому…
17
За пять прошедших лет ситуация не слишком изменилась: в начале 2002 года оклад полковника Российской армии составлял четыре тысячи рублей.
Представив это "потому" с одним из возможных кандидатов, с Мэлори, Ченнингом или Халлораном, Каргин скрипнул зубами и свирепо ощерился. Чьей любовницей она была? Кого-то из трех сиятельных боссов или всех сразу? Вполне возможно, так как упоминался песок, что сыпется из задниц покровителей! Значит, люди они немолодые, и самый пожилой из них, как утверждала сама Кэти, был падок на женщин. Был!.. Может, чувства его увяли не совсем? Но тогда Кэти нечего делать во Фриско, место ее - на острове или, как минимум, в Париже… Однако она здесь. И даже пустила под одеяло какого-то солдата, наемника и бывшего "стрелка"…
Почувствовав, что совсем запутался, Каргин злобно сплюнул, обогнул бревенчатые стены "Старого Пью" и замер с приоткрытым ртом. На стрелковой позиции, у обшитого дубом барьера, лихо подбоченился Бобби Паркер - на этот раз в широкополой шляпе, пятнистом комбинезоне рейнджера и щегольских ковбойских сапогах. Рядом стояла машина - пошире, чем кровать в каргинской спальне; в ней, вытянув стройные голые ноги поверх руля, с удобством расположилась Мэри-Энн, а сзади сидел какой-то тип с кудряшками до плеч, пребывавший, как показалось Каргину, в сонном оцепенении. Его лицо с тонкими женственными чертами словно оттеняло оживленную мордашку Мэри-Энн; волосы ее были растрепаны, с губы свисала сигарета, а в правой руке сверкал никелированный "целиски" - спортивный австрийский револьвер сорок шестого калибра с чудовищно длинным стволом. Прочее оружие было разложено на стойке и тоже отличалось солидными калибрами: испанская "астра", "магнум-супер", "гюрза" с узорчатой гравировкой по стволу плюс израильский "дезерт игл".
Однако не оружие и его владельцы поразили Каргина - всего удивительней были мишени, который устанавливал чернокожий паренек в дальнем конце стрельбища. Они были выпилены из фанеры, тщательно раскрашены и изображали пожилого джентльмена с падавшими на лоб рыжеватыми волосами и худощавым суровым лицом. Две - в фас, и две - в профиль. Джентльмен, будто чувствуя, что предстоит, выглядел мрачновато и взирал на барьер, оружие и стрелков с немым укором.
Мэри-Энн, заметив Каргина, бросила револьвер и замахала призывно белоснежной ручкой.