Наёмник
Шрифт:
– Нормально, да? – осведомился Дитрих, поводя стволом разрушителя из стороны в сторону. – Значит, так – двадцать фунтов за стоянку, думаю, будет вполне приемлемой суммой. Или ты не согласен?
– Зачем же сразу тыкать в морду разрушителем? – обиделся кжев. – Мы же просто объяснить ситуацию пытались…
– Я не понимаю таких объяснений. – Разрушитель вернулся на своё место. – И впредь будь поаккуратнее, приятель. Не все такие сдержанные, как я.
– Ага, один такой уже проезжал тут недавно! – проворчал глип на галапиджине. – Ткнул стволом лазеружья в зубы и посоветовал не пищать. И заплатил, кстати, тоже двадцатку!
– И правильно сделал! – Кесслер внимательно
– Здоровый такой, в возрасте уже, – ответил глип. – Рожа изуродована, вместо правого глаза – шрам такой жутковатый. Одет, как наёмник. Прилетел во-он на том корабле! – ксенос ткнул рукой с плазменным ружьём в сторону стоящего рядом с неказистым зелонианским транспортником самого настоящего эридуанского штурмовика «Кобра». – Крутой, видать! Как ты! Охотник, наверное!
– Наверное! – пробормотал Дитрих, про себя подумав, что описание, которое выдал глип, кое-кого ему напоминает. – Во всяком случае, он правильно поступил…
Дакарец вытащил из кармана двадцатифунтовую банкноту и протянул её кжеву. Инопланетянин мгновенно сграбастал её и сунул куда-то за отворот своей куртки.
– Ладно, проезжай! – явно разочарованно протянул кжев. – Будем считать, что ты заплатил…
– Именно заплатил, а не «будем считать»! – отрезал Кесслер. Оглядел обоих ксеносов, после чего неторопливо полез в кабину «Леопарда».
Дорогой то, что вело от космопорта к городу, можно было назвать с очень и очень большой натяжкой. Простое грунтовое покрытие, в котором не было даже намёка на хотя бы грамм асфальтобетона или керамлита. Проносящиеся по дороге время от времени разномастные наземные кары вздымали такие облака пыли и песка, что Дитриху пришлось активировать вакуум-плотный режим, чтобы не дышать залетающей в кабину вездехода пылевой взвесью. Причём на Вольной, судя по всему, об элементарных правилах дорожного движения и слыхом не слыхивали.
Барроу не произвёл на Кесслера сколь-нибудь должного впечатления. Строго говоря, он на него вообще никакого впечатления не произвёл. Город являл собой беспорядочное нагромождение зданий всевозможных форм, размеров и материалов. Дерево и силикатный кирпич – самые распространённые на бедных мирах Триумвирата строительные материалы – соседствовали с альфабетоном, полипластом и керамлитом. Центр города, насколько можно было увидеть с вершины одного из холмов, на который взбиралась дорога, ведущая из космопорта, был застроен более-менее приличными зданиями, некоторое из них в высоту достигали шестнадцати и более этажей, тогда как окраины Барроу сплошь являли собой скопище самых натуральных выкидышей градостроительства. Трущобы – вот наиболее точное определение, которое можно было подобрать при виде этого убожества.
Ну, а там, где трущобы – там и преступность. Кесслер угрюмым взглядом проводил довольно пёструю компанию, состоящую из двоих представителей человеческой расы, регулианца и троих негуманоидов, причём опознать он смог лишь одного из них – худощавого долговязого куноми с Бришена, которые, окружив антигравитационную повозку, управляемую толстым коротконогим герретом с Омо Киллану, весьма недвусмысленно тыкали в антиграв и в его владельца бластерами. Впрочем, Дитриха это не касалось, посему вездеход, управляемый дакарцем, без остановки проехал мимо. Вмешиваться в местные криминальные разборки Кесслер совсем не собирался. Он не за тем прибыл на Вольную.
Но, как хорошо известно любому разумному в Галактике, не всегда получается так, как того хочется. «Леопард» как раз почти проехал устье грязного узкого переулка, что уже начинал утопать в тени – на этом полушарии Вольной наступал вечер, как до слуха Дитриха сквозь установленные на внешней обшивке вездехода высокочувствительные аудиодатчики долетел приглушённый крик именно из этого переулка. В другой ситуации Кесслер, быть может, и не отреагировал на него, но крик явно издавала женщина, причём, судя по голосу – молодая и донельзя напуганная. Дакарец вовсе не считал себя джентльменом – род его деятельности не позволял, но и просто так закрыть глаза на чинимые какими-то отморозками произвол и насилие по отношению к представительнице противоположного пола он не мог.
Вездеход резко затормозил, только что юзом не пошёл, поднял тучу песка и пыли и так же резко сдал назад. Снова скрипнули тормоза, глухо вздохнули гидравлические амортизаторы, и четырёхтонная машина замерла, полностью перегородив своим массивным корпусом устье переулка. Установленный на крыше мощный фотонный прожектор развернулся на девяносто градусов и направил свой яркий белый луч вглубь переулка, ярко осветив сцену, довольно некрасивую. В правом борту «Леопарда» ушёл в сторону люк и наружу выдвинулся закреплённый на станке крупнокалиберный ЭМ-пулемёт «миротворец», способный в считанные секунды превратить в груду развалин двухэтажный особняк из полибетона.
– И что же у нас тут такое? – спокойным голосом произнёс Кесслер, спрыгивая на песок и внимательно оглядывая место происшествия.
Собственно, ничего иного он и не предполагал увидеть. Пять здоровенных жлобов, принадлежащих к человеческому роду (правда, таких, с позволения сказать, «человеков» Дитрих без зазрений совести отправил бы на встречу с Проводником Душ), одетых в разномастное тряпьё и вооружённых бластерами и игольчатыми карабинами, явно собирались изнасиловать довольно красивую молодую женщину, которая отчаянно и безуспешно пыталась вырваться из грязных – в буквальном смысле этого слова – лап двоих уродов, что крепко держали её за руки, волоча в сторону видневшегося в глубине переулка мусорного контейнера. Вполне возможно, в этом контейнере её бы и нашли с рассветом, и не исключено, что очень даже неживую. Вряд ли ей удалось бы отбиться от этих мерзавцев, которые, вдоволь натешась со своей жертвой, просто-напросто перерезали бы ей горло или прострелили голову из бластера.
– Ты что здесь забыл, травоед пархатый?! – угрожающе просипел на галактическом базовом чернокожий здоровяк, отодвигая полу своего промасленного плаща, чтобы продемонстрировать незваному пришельцу висящую на поясе кобуру с бластером. – Тебя сюда не звали, так что давай, топай отсюда, покуда есть на чём!
– Да-да, топай отсюда, сучонок! – противно захихикал щупловатый спутник чернокожего, одетый в кожаный жилет, кожаные брюки и тяжёлые ботинки на толстой рифлёной подошве. – Не мешай людям развлекаться!
– Помогите, прошу вас! – выдохнула женщина, глядя на дакарца полными отчаянной мольбы глазами.
– Заткнись, сука! – один из тех мерзавцев, что держали её за руки, наотмашь ударил её по лицу, разбив губу. – Не трепыхайся!
– Бить женщину не есть признак хорошего тона, – спокойно произнёс Кесслер, незаметным движением активируя щит и так же незаметно выхватывая из ножен на левом боку тяжёлый дакарский десантный боевой нож с заточенным до атомарной остроты лезвием. – Равно как и добиваться её благосклонности против её воли. Впрочем, вас, видать, в детстве мамаши постоянно роняли вниз головами, так что откуда вам знать о хороших манерах! Да и родились вы все, судя по всему, в таком же мусорном контейнере, что за вами стоит!