Наездница для дракона
Шрифт:
— Спасибо, спасибо большое! — прачка, искоса глянув на счастливую девушку, поспешила удалиться, пока та не придушила ее от радости.
Едва дверь за ней закрылась, Астрид отыскала среди десятка лоханок, корыт и ведер тот самый ушат, опустила руку в воду — и блаженно зажмурилась. Еле-еле, но теплая! Быстро скинув с себя всю одежду, она распустила косы и принялась мыться.
Когда за спиной тихо скрипнула дверь, Астрид даже не заметила. Она все равно стояла спиной, к тому же так разомлела от теплой воды и ощущения долгожданной чистоты, что уже ничего не слышала. Казалось, даже половина тягот свалилась с плеч, едва кожа лишилась отпечатков пожара. Только левое плечо, обожженное раскаленным наконечником стрелы, все еще немного ныло, но Астрид старалась не обращать внимания на подобную мелочь. Даже, если там позже останется шрам — кто увидит?
Холодный сквозняк, всегда гулявший в коридорах дворца, мазнул по влажной коже, заставил передернуть плечами и испуганно обернуться — в распахнутых настежь дверях оказалась совсем не прачка! Нет, там застыла Бердис, да еще с такой зловещей ухмылкой на лице, что сразу становилось ясно — она что-то задумала! А чтобы это удалось, явилась не одна, прихватила с собой парочку затюканных городских, сейчас испуганно выглядывающих из-за ее плеч.
Астрид, невольно прикрывшись руками, порывисто отвернулась, пряча за распущенными волосами вспыхнувшие от стыда уши… но Бердис, в отличие от неё, смущаться не стала.
— Астрид, это была моя вода… — вкрадчивым змеиным шепотом начала Бердис. Голос ее дрожал от ярости, а тон не сулил ничего хорошего, казалось, еще мгновение — и она внезапным рывком набросится на обидчицу. — Я полдня гробила свои руки, терла чужие тряпки пемзой, таскала тяжелые ведра — только для того, чтобы ты могла помыться вечером?
— Что тебе нужно? — все так же прикрываясь руками, зло выпалила Астрид, хмуро глядя на Бердис. Непривычное поведение пугало, хотелось, чтобы она быстрее ушла.
— Что мне нужно? — издевательски переспросила блондинка, шаг за шагом медленно подходя к обнаженной и беззащитной Астрид. Парочка городских, понурив головы, плелась следом. И Бердис, прищурив глаза и оскалившись белозубой усмешкой, прошипела в ответ: — Мне ничего не нужно… Мне не нужно, чтоб ты здесь была! Держите её!
Последние слова прозвучали приказом, и молчаливые пособники, шустро выскочив из-за ее спины, оказались по обе стороны от Астрид, крепко схватили ее за руки и выкрутили их за спину. Та попыталась сопротивляться, но молодые горожане оказались непредсказуемо сильными и цепкими. По отдельности Астрид непременно бы с ними справилась, но когда на дикого волка набрасывается свора бродячих собак… даже он может быть повергнут.
Заломив Астрид руки, парочка замерла в ожидании новых распоряжений, не обращая никакого внимания на то, что рыжая девушка бьется в их руках, будто пойманная в силки лисица. Бердис, ухватившись за разметавшиеся волосы, потянула их наверх, заставив Астрид вскинуть голову и посмотреть на нее.
— Ты же понимаешь, что спокойной жизни в этой школе я тебе не дам? — вкрадчиво сообщила она. — Ты тут не нужна. Тебе лучше самой уйти… сегодня и сейчас!
— А не пошла бы ты сама куда подальше! — злобно бросила в ответ наследница Хоргаров.
Бердис занесла руку, собираясь отвесить Астрид тяжелую оплеуху — и вдруг раздался рев! Медвежий рык! И грохот, от которого дрогнули стены.
— Стоять! — снеся дверь на своём пути, в помещение прачечной вихрем влетел Гермунд, а следом за ним — заносчивый Иноземец. Положив руку на эфес рапиры, но пока не вынимая ее из ножен, он быстрым взглядом окинул происходящее и добавил к предыдущему требованию конкретики:
— Отпустите девушку!
Парочка городских поспешила выполнить этот приказ и отступила в стороны, прикрываясь руками, будто их уже собирались бить.
Глава шестая
Виррок устал как… простолюдин.
Богами проклятые Скариды! Издевались над ним весь день. Заставили работать, так, как он в жизни еще никогда не пахал. Нет, Виррок, конечно, не был неженкой и избалованным мальчишкой. Еще при дворе графа Фернарского королевства он подолгу занимался физическими упражнениями, целыми днями пропадал в фехтовальном зале. Да и длительными верховыми переездами его тоже было не запугать… Но тут ведь совершенно другое! Целый день монотонной и тяжелой работы его сильно измотал. Это что? В этой школе такие испытания перед вступлением?! Если так, то эти варвары знали толк в изощренных пытках. Виррок уже не раз и не два подумывал плюнуть на все и уйти из этого варварского замка!.. Но каждый раз он собирал остатки своего терпения, успокаивал себя мыслью: "Главное пройти инициацию!" А все остальное не так уж и важно…
Когда их однорукий надзиратель загнал своих рабов в хлев для скота — именно так видел происходящее Виррок — парень обессиленно повалился на свой стог сена, решив, что прямо сейчас же он и уснет… или умрет. Но заурчавший желудок не дал этому случиться. И оставалось лишь смиренно ждать, когда же эти рабовладельцы принесут то самое варево, чтобы накормить тягловых животных…
Гермунд только ухмылялся, наблюдая за мучениями иноземца. Весь его вид будто говорил: «Вот, я был прав — Ляферы те еще неженки!»
«Здоровый лось», — думал про него Виррок. Он даже не мог определить, что сделало Гермунда таким крепким — тяжелый физический труд где-нибудь в порту или бесконечные тренировки в ожидании места главы и военачальника рода? Он мог оказаться как прямым наследником вождя, так и обычным парнем… но в любом случае выделялся среди других!
Время до ужина тянулось медленно, живот требовал пищи, а Вирроку только и оставалось, что плевать в потолок да смотреть по сторонам. Он пока что ни с кем не сдружился, даже не разговаривал.
Если, конечно, не считать Бердис. Но та, похоже, по сути своей была очень общительной, ко всем находила подход и за словом в карман не лезла. Простушка-хохотушка, да к тому же довольно привлекательная. Хотя… мелькали порой в ее глазах искры, значение которых Виррок не мог истолковать. Любознательность, хитрость или симпатия? И взгляды, чуть задумчивые и оценивающие, от которых охватывало приятное волнение, хотелось показать себя с лучшей стороны… Он замечал подобные при дворе, у богатых вдов, но никогда еще не ловил на себе.