Наездники
Шрифт:
Некотрое время Фен смотрела на Дадли в раздумии.
– Ее зовут Дездемона, а его – Харди, и почему ты не снимешь свою дурацкую шляпу, когда разговариваешь с дамой? А, Дадли, зная тебя, я почти убеждена, что ты считаешь меня джентльменом.
О господи, подумала она, не надо было этого говорить.
Краем глаза позади шетландских пони и знаменитых бывших скаковых лошадей, которых выстраивали для парада персоналий, Фен увидела банду репортеров.
– Прекрасное выступление, Фен, просто волшебное! Надо выпить по этому поводу на неделе, – взревел зычный женский голос и, почти отпихнув Дадли, мимо прошла Моника Карлтон со своими уэльскими лошадьми.
– Не везет в любви, повезет в чем-нибудь другом, – сказала Фен, бледно улыбнувшись Монике.
Дадли вертелся вокруг и молол языком, прощаясь с обозревателями и напоминая им завтра посмотреть «Пьюисенс». Фен попыталась нырнуть за вагончик передвижной лавки, но репотреры были стреляные воробьи. В следующий миг они захлестнулись вокруг нее, как петля лассо, преградив ей путь к бегству со всех сторон.
– Что вы думаете о том, что жена Билли Ллойд-Фокса ждет ребенка?
– Я очень рада за него.
– Вам больше нечего сказать?
– Если ребенок вырастет таким, как Билли, то будет очень хорошим человеком.
– А если таким, как Джейни, то нет?
– Я этого не говорила. – Фен отчаянно озиралась в поисках подмоги. – Я почти не знаю Джейни.
– Вам ведь очень нрбвился Билли?
– Как может быть иначе? – сказала Фен и расплакалась. – Его любят все.
Она видела вокруг только жадные, любопытные взгляды репортеров и бешено строчащие в блокнотах ручки.
– Оставьте меня в покое, – всхлипнула она.
На блокноты легла тень.
– Сворачивайтесь, – холодно сказал Дино. Он взял двух ближайших к Фен репортеров за шивороты и одним рывком убрал их с дороги. – Проваливайте отсюда и разложите костер из своих статеек на своих же пишущих машинках. Вы слышали, что сказала леди: оставьте ее в покое.
44
Когда они вернулись в грузовик, Дино скептически обследовал холодильник.
– Один порченый авокадо, полбанки бобов и пирог с мясом, которому пора дать увольнение по выслуге лет. У тебя есть два варианта, – сказал он Фен. – Можешь выплакаться и заснуть или пойти поужинать вместе со мной. Я умираю от голода.
– Я не хочу есть. И еще я должна позвонить Джейку.
– Сара уже позвонила. Он сказал, какого черта ты рисковала Харди, он мог свернуть шею. А потом еще вымотала его этим двойным кругом почета.
Фен скорчила гримасу.
– И это вся похвала, которую я заслужила.
Дино повел ее в итальянский ресторан недалеко от Хай-стрит в Кенсингтоне, который работал допоздна. За окном Фен видела пыльные желтеющие платаны, закапанные дождем, и влюбленных под зонтиками, спешащих на последний поезд метро. Запертая в жаре, духоте и напряжении Уэмбли, Фен позабыла о существовании внешнего мира. За соседним столиком пара держалась за руки. Оживленный шум, бутылки кьянти, фотография Колизея на стенке, заботливые официанты напомнили Фен ночь в Риме с Билли, когда у нее было разбито все лицо, и он кормил ее ризотто с ложечки. Ей так мучительно захотелось быть рядом с ним, что у нее перехватило дыхание.
– О чем ты думаешь? – настойчиво спросил Дино.
– Я думаю, что меня нужно отправить в психбольницу, а не тратить на меня твои деньги.
– Мои деньги; куда хочу – туда и трачу, – сказал Дино, потянувшись за меню. – Я закажу для тебя.
– Для меня сойдет грейпфрут болоньеза, – сказала Фен, залпом опустошая полстакана вина.
– Как ты научился так хорошо говорить по-итальянски? – спросила она, когда Дино кончил заказывать.
– Я думаю, потому что я итальянец.
– Ты же американец.
– Это всего лишь приемная родина. В душе я простой немытый любовник-латинянин.
– Зачем ты сделал себе седые пряди в волосах?
– Ну, я услышал, что тебе нравятся мужчины постарше, вроде Билли, и решил, что так у меня будет больше шансов. Кроме того, – он ухмыльнулся, – мне кажется, мне это идет.
– Идет, – признала Фен. – Ты выгядишь сногсшибательно, просто не поддаешься описанию. Но еще слишком рано шутить по поводу моей сердечной драмы.
Дино накрыл ее руку своей загорелой, с ухоженными ногтями рукой.
– Как так вышло, что ты не получила мою телеграму?
– Я не была уверена, что она от тебя.
– Но я же написал, что это я!
– Ты ничего не знаешь про гадость, которую сделал со мной Руперт в Риме?
На миг его рука сильно сжала руку Фен.
– Нет, ничего такого, – сказала Фен. – Я рано пошла спать и валялась, умирая от скуки. Руперт позвонил мне, сделал вид, что это ты звонишь, и пригласил меня поужинать.
– Ты согласилась?
– Смеешься? Да мне никогда в жизни не случалось принять душ, вымыть голову и одеться за такой короткий срок. А потом я обнаружила на лестнице Руперта и Дриффилда, которые помирали со смеху.
Дино был наполовину польщен, наполовину сочувствовал Фен.
– Гнусная шутка. Ты была разочарована?
– Просто убита. Так что я решила, что телеграмма – это еще одна из милых шуточек Руперта. Поэтому не написала тебе и не поблагодарила.
– Если бы ты это сделала, я бы! выкарабкался куда быстрее.
– А я могла бы никогда не связаться с Билли. Как ты думаешь, я когда-нибудь смогу его забыть? – скорбно спросила она.
– Конечно. Только оглянись вокруг.
Прибыл официант с первой переменой блюд. Две порции средиземноморских креветок, по полдюжины в каждой порции, и огромнбя чаша майонеза с чесноком.
Дино заказал еще вина и принялся невероятно искусно чистить креветки, окунать в майонез и передавать Фен.
– Мм, как вкусно! Ты и женщин раздеваешь так умело?
– Еще лучше. И я не отрываю им ноги и голову.
Фен замерла на миг, думая о том, какой Дино потрясающе привлекательный – для тех, кому нравится этот тип, торопливо подумала она.
– Ты когда-нибудь был в постели с Элен Кэмпбелл-Блэк?
Дино усмехнулся.
– Мы несколько раз завтракали вместе, но она никогда не дожидалась второй перемены блюд, и даже первую не доедала – всегда тащила меня на какую-нибудь художественную выставку. Я говорил ей: «Милая, меня не интересует культура. Меня интересует только секс».