Наездники
Шрифт:
– Невероятно! – с трудом пробормотала она после всего.
Хен лениво посмотрела на часы возле кровати, такие же, как у нее.
– Господи, четверть третьего. Нам пора, – сказала она, вскакивая с кровати.
Энрико протянул руку.
– Останься со мной. Не езди в Амстердам.
– Не могу. Грузовик загружен. Билеты куплены. Я должна ехать.
Энрико перегнулся через кровать, поцеловал ее и провел рукой по ее телу.
– Примерный первоклассник, да? В следующий раз я согрешу с тобой, как с мальчиком.
– Не уверена, – пробормотала Фен,
Дороги были пустынны. Фен еще сильнее потянуло к Энрико, когда она увидела, как он обращается со своим «феррари». Приглушенный рев мотора напоминал драконий рык. Скорость вовсе не казалась такой уж большой. Только когда они обогнали какого-то одинокого ночного ездока, Фен глянула на спидометр и увидела, что они мчатся со скоростью больше ста двадцати миль в час. Они не разговаривали. Рука Энрико лежала меж ее бедер.
Он спросил ее, сколько она пробудет в Амстердаме, и где она там остановится. Когда она вернется, он будет в Нью-Йорке, но потом он будет в Лондоне до последнего дня предолимпийских тренировок, когда приедет, чтобы посмотреть на ее выступление. Пусть она оставит ему билеты в администрации.
Он доставил ее домой к пяти минутам пятого; эот было бы четыре часа ровно, если бы они не остановились на пять минут на мосту. Ревел мотор. Энрико томно поцеловал ее на прощание, легонько трогая языком ее небо.
– Удачной поездки, дорогая, – сказал он, высаживая ее перед воротами.
Слава богу, что Джейк еще не вернулся, подумала Фен. Когда она поднималась вверх по тропинке, скрипя высокими каблуками по покрытой инеем траве, протяжно заухали совы. Сириус как раз скрывался в свое убежище за лугом Потта.
Во дворе царила суматоха. Сара, Луис и Таня накладывали лошадям предохранительные повязки, меняли подстилки. В грузовике Тори в последний раз перепроверяла все вещи по списку.
Фен назамеченной пробралась в кухню и нарвалась прямиком на Дино. На нем были те же джинсы, рубашка и свитер, что и когда Фен уходила. Он явно не спал и был совершенно белым от гнева.
– В каком аду тебя черти носили?!
– Я была не в аду, а как раз наоборот. – Фен поняла, что она все еще сердита на него. – Я как раз выясняла, что такое гедонизм. Ты прав, это гораздо лучше целомудрия.
Мгновение она думала, что он ее ударит.
– Какого хрена ты не позвонила? Мы все смотрели, как ты поулчаешь награду – дети, Тори, конюхи. Они все были в таком восторге, что приготовили шампанское, чтобы поздравить тебя, когда ты вернешься. Хотя судя по тому, как ты чуть не свалилась с лестницы, оно тебя было бы явно лишним. А потом ты исчезла. Ни ответа, ни привета. Даже не позаботилась сказать водителю, что тебе не понадобится машина.
– Я сказала! Я сказала человеку из Би-Би-Си.
– Наверное, ему так же на все наплевать, как тебе. Во всяком случае, он не передал сообщение. Никто в доме не спал. Мы даже не знали, грузить ли твоих лошадей. Чуть с ума не сошли от беспокойства.
Энрико тоже был без ума, мечтательно подумала Фен, но по другой причине.
Старинные настенные часы пробили четверть часа.
– Мы выезжаем через пятнадцать минут, – сказал Дино.
– Я буду готова. Не волнуйся.
В этот миг появилась Тори.
– Ох, Фен! Где ты была?
– Меня украли, – сказала Фен, легкомысленно взмахивая рукой. – Это было прекрасно. Прошу прощения, что я заставила вас волноваться.
Никогда еще ей так не хотелось завалиться в постель. Но Фен успела только молниеносно принять душ и переодеться, как под окном взревел мотор грузовика. Проклятье, Дино специально это делает, чтобы ее взбесить. Смахнув все, что было на туалетном столике и полочке в ванной, в сумку, и бросив серху медвежонка Лестера, Фен бросилась вниз по лестнице.
47
Поездка не была удачной. Похмелье обрушилось на Фен, как миллионы разрядов грома, как только они добрались до Саутгемптона. Переправа была ужасной. Фен провела ее, разрываясь между встревоженным Харди, которого надо было успокаивать, и женским туалетом. Ей было плохо от выхлопных газов. На лице у нее проступили синяки от бешеных ласк Энрико.
Дино, Луис и Сара проявляли высшую степень отсутствия всякого сочувствия. Они отправились на ланч и даже не принесли ей бренди, чтобы утихмирить желудок. Грузовик, который после «феррари» Энрико казался Фен ужасно тихоходным, медленно одолевал милю за милей. Фен постепенно овладела депрессия, которая всегда сопутствут сильной усталости. Все это ей приснилось. Она не должна была позволять Энрико затащить ее в постель с первого же раза. Она его больше не увидит. Когда они добрались до Амстердама, было одиннадцать вечера; когда лошади были размещены и накормлены, а люди добрались до гостиницы, было уже за полночь. Луис должен был спать в грузовике, Сара, Фен и Дино – в гостинице. Дино демонстративно нес чемодан Сары, а не Фен. Встретить их вышел администратор, который превосходно владел английским:
– Мисс Максвелл, мистер Ферранти, вы, должно быть, очень устали. Будете ужинать? Можем предложить вам сэндвичи.
– Я бы не отказался выпить, – сказал Дино, потягиваясь после длительного времени за рулем. – Мы спустимся вниз через пару минут.
Портье отвел их наверх. Сначала они дошли до номера Фен, и портье распахнул перед ней дверь. Фен чуть не сбило с ног совершенно неземным ароматом. В комнату почти невозможно было войти из-за цветов. Розы, гардении, стефании, бесчисленные фрезии и гиацинты. Это было словно прыжок из промозглой зимы в пышущее жаром лето.
– Какая роскошь, – выдохнула Фен.
– Боже мой, – сказала Сара. – Он, должно быть, выпотрошил цветочные лавки всей Европы! Кто же это постарался?
Фен вынула открытку из крошечного конверта, который лежал на кровати.
«Обожаемая Фен, ты была восхитительна! Я умру от тоски до понедельника. Люблю тебя всю – Э.»
– Ну-ка, ну-ка! – сказала Сара, выхватывая открытку.
– Не смей! – воскликнула Фен, пытаясь забрать у нее обратно открытку и одновременно согнать глупую улыбку с лица.