Наглый роман
Шрифт:
— Я не сержусь на тебя. — Палец, который Хадин прижимает к моим губам, тянется к моему уху. — Все наоборот.
— Что наоборот? — Я настаиваю.
— Почему тебя это волнует? — Он огрызается в ответ. — Я думал, что я просто твой любовник.
Мои щеки вспыхивают. — Пойми меня правильно. Мне совершенно наплевать…
Хадин пользуется моим открытым ртом и прижимается своими губами к моим. Он не просто целует меня. Он бомбардирует меня своим языком и руками, которые скользят под мою майку. Горячий. Жесткий. Декадентский.
“Поддержи это и доведи до конца”.
Его губы отрываются от моих и останавливаются на пульсе, который учащенно бьется прямо у основания моей шеи. Я задыхаюсь, когда он посасывает его, как будто хочет забрать мою жизнь вместе с моим рассудком.
Мои пальцы сжимаются на его плечах. Я опускаю голову и начинаю поцелуй, потому что жар, который переполняет меня, вот-вот поглотит мое желание.
Мое тело пульсирует, а жар в венах становится обжигающим.
Это… должно быть… Хадин.
— Не могу поверить, что ты выбежала из дома в пижаме, — рычит Хадин, спускаясь поцелуями к моей ключице.
— Было не так уж много… — Я стону и временно теряю ход мыслей, когда трение его бедер о мои почти вырывает крик из моего горла.
“Потому что мы хорошо проводим время!”
— Закончи предложение, милая, — инструктирует Хадин, тяжело и учащенно дыша. При каждом выдохе крошечный молоточек воздуха ударяет мне в грудь. — Чего было немного?
— Времени. — Я не слышу собственных слов, потому что пальцы Хадина движутся у меня под рубашкой, и я больше не плоть, а расплавленная лава. — Времени… Хадин. — Я стону и тоже провожу руками по нему, желая, чтобы он чувствовал себя таким же бесконтрольным, как и я. Царапанье его джинсов о мою ладонь восхитительно.
Он тихо стонет мне на ухо. — Тебе так повезло, что мы сейчас не одни, Ви.
— Разве мы не одни?
Словно в доказательство того, что это не так, снаружи раздается неистовый смех.
“Вскочи и стань плохим. Хорошо проводим время!”
— Куда делась Ваня? — Папин вопрос звучит так громко, что мы слышим его из коридора.
Это резко прекращает наши объятия.
Хадин запечатлевает еще один не очень нежный поцелуй на моих губах и застегивает пуговицы верха моей пижамы. Я хотела бы помочь ему, но мой мир сошел со своей оси, и в данный момент я прижата к стене, как законсервированная бабочка в музее.
Хадин бросает на меня самодовольный взгляд, и я хочу притвориться, что не потрясена. Что я не стала бы расстегивать все пуговицы, которые он просто не торопился застегивать. Что я не буду брать его всеми возможными способами и на любой близлежащей поверхности, пока мы оба не рухнем от изнеможения.
Но этого не произойдет.
И не должно произойти.
Наши друзья снаружи.
Мой папа.
Его мама.
Что более важно, это не грязная связь. Мы не можем позволить
Это… должен быть… Хадин.
Заткнись.
Я поджимаю ноги и надеюсь, что пульсация утихнет сама по себе.
Хадин поправляет себя. — Готова?
Я опускаю взгляд, а затем снова поднимаю его. — Может, тебе стоит уйти после меня.
Он хихикает, и это его первый искренний смех после больницы.
Я облизываю губы и удаляюсь, пока не наделала глупостей. Например, затащить его в ванную и воссоздать еще один медовый месяц в Вегасе.
Как только я выхожу на улицу, папа хмурится.
Дон бросает на меня один взгляд, и ее глаза расширяются. Она указывает на мою грудь, и я быстро складываю на ней руки, прежде чем весь стол — но в основном мой папа — сможет увидеть мой лучший образ ‘автомобильных фар, пронзающих темноту’.
Нервно смеясь, я падаю на свое место и беру вилку.
Миссис Маллиз оглядывается на меня. — Где Хадин?
— Хадин? Я не знаю. Я его не видела, — выпаливаю я, запихивая рис в рот.
— Нет? — Она полностью оборачивается. — Хотя, казалось, он следовал за тобой.
Папа кашляет.
Макс бросает на меня понимающий взгляд.
Я показываю ему язык.
Несколько минут спустя Хадин подходит к столу. Он выглядит гораздо более собранным, чем я.
Я покорно игнорирую его, когда он садится.
Не вступай в бой.
— Ваня, Дон упомянула, что тебе нравится чай, поэтому я купила немного и поставила в холодильник для тебя. — Санни складывает салфетку и выдвигает стул. — Хочешь, я принесу?
— Нет, все в порядке. Кое-кто запретил мне сегодня больше пить чай.
За столом воцаряется тишина.
Выражение лица Макса меняет свой обычный ‘разгневанный бизнесмен’ на полное потрясение. — И ты послушала?
— Что это должно значить? — Я задыхаюсь.
Губы Хадина изгибаются. Это тень улыбки, но она делает его и без того точеное лицо в десять раз сексуальнее.
Это… должен быть… Хадин.
Его губы все еще влажные от моего поцелуя. Блеск моего блеска придает его розовым губам вид искрящихся.
— Знаешь что? Я, пожалуй, выпью чаю, — в отчаянии говорю я Санни. — Спасибо.
— Конечно. — Она встает, чтобы принести его мне.
Я беру в руки напиток и залпом выпиваю его, но он не оказывает на меня такого эффекта.
Я все еще хочу пить.
Это… должен быть… Хадин.
По какому-то ужасному повороту судьбы моя одержимость чаем была узурпирована. Думаю, я хочу Хадина… немного больше, чем чай.
ГЛАВА 14
КРАСНЕЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ