Наглый роман
Шрифт:
— Может быть, если бы я жил поближе…
Я качаю головой. — Ты построил для себя замечательную жизнь. Ты заслуживаешь прожить ее.
Он фыркает. — Я люблю тебя, ты знаешь это?
— Я тоже тебя люблю. И как бы мне ни нравился этот разговор, не могли бы мы, пожалуйста, срезать путь? Это невыносимое движение.
Папа посмеивается. — Ты так сильно напоминаешь мне свою мать.
Его слова сильно задели меня.
Особенно когда я вижу огни больницы, маячащие перед нами.
Воспоминания о нашей последней
Папа выгибает бровь, когда паркуется, и я выпрыгиваю из машины. Он ничего не говорит, пока не видит, как я торопливо направляюсь в здание.
— Ты больше не боишься больниц? — спрашивает он, следуя за мной через вестибюль.
— Нет, я все еще ненавижу больницы. — Мои глаза бегают взад-вперед, пока я осматриваю коридоры. — Я просто ненавижу Хадина немного больше.
Папа останавливается и пристально смотрит на меня.
— Сюда, — говорю я. Затем я тащу его по коридору и затаскиваю в лифт.
Дон и Макс уже там, когда мы приезжаем. Макс разговаривает с доктором, холодные голубые глаза не отрываются от лица старика. Его устрашающему взгляду соответствуют только его устрашающий рост и телосложение.
Дон сидит рядом с Хадином в креслах для ожидания. На ней грязный комбинезон. Ее потрясающее лицо в жирных разводах. Такое впечатление, что она прибежала сюда прямо из мастерской.
Мои торопливые шаги оповещают всех о нашем прибытии.
Хадин поднимает взгляд. Его глаза расширяются. — Ваня?
— Я позвонила ей, — говорит Дон.
Макс оборачивается, его взгляд падает на меня. Он кивает.
Я киваю в ответ и сажусь рядом с Хадином. Я сердито ругаю его: — Почему ты мне не позвонил?
Он хмуро смотрит на меня и, наклонившись ближе, шепчет: — Я хотел, чтобы ты отдохнула.
— Похоже ли, что мне нужен отдых?
Дон успокаивающе кладет руку мне на плечо. — Ваня, все в порядке. Врачам удалось стабилизировать состояние мистера Маллиза.
— В настоящее время к нему не допускаются посетители. — Макс подходит к нашей группе и смотрит на Хадина сверху вниз. — Он в слишком хрупком состоянии.
— Хадин! — миссис Маллиз вбегает в вестибюль. На ней расклешенное платье и шарф, повязанный вокруг шеи. Волосы убраны с лица. Несмотря на ее изысканный макияж и дизайнерское платье, она по-прежнему выглядит измученной и бледной.
Она оглядывает все новые лица и замирает, когда видит моего отца. — Хью?
— Рут.
Миссис Маллиз принимает протянутую отцом руку и пожимает ее. Теперь она выглядит менее расстроенной и говорит: — Мне только что позвонили из больницы.
— Мастер Маллиз. — Уилл бежит к нам рысцой.
— Привет, Уилл. — Я шевелю пальцами.
— Леди Маллиз.
Я съеживаюсь. Ему действительно нужно завязывать с причудливыми названиями.
—
— У него был шок, — объясняет Макс. — В этом не было ничьей вины.
Хадин бросает на меня виноватый взгляд.
Мое сердце замирает, и я начинаю собирать воедино то, что произошло. Хадин, должно быть, последовал моему совету и противостоял своему отцу.
Сейчас все в беспорядке, и это все моя вина.
Папа похлопывает миссис Маллиз по плечу. — Ну, Рут, тебе не стоит волноваться. Важно то, что с ним все в порядке. Все, что ему нужно, — это отдых.
— Мне нужно его увидеть. — Миссис Маллиз топает вперед, как женщина на задании.
— Они не пускают посетителей, — напоминаю я ей.
— Я его жена, — настаивает она. — Меня не волнуют правила. Им придется расстаться с ними ради меня. — Она поднимает подбородок и манит к себе. — Давай, Уилл.
— Да, мэм. — Он спешит за ней.
В приемной воцаряется напряженная тишина. Я замечаю, что Хадин сидит, упершись локтями в колени и опустив голову. Я могу сказать, что он чувствует себя ужасно, и это заставляет мое сердце учащенно биться.
— Кто-нибудь проголодался? — Спрашивает Дон. — Мама Мойра приехала в очередной раз. Санни пригласила нас всех на ланч.
— Я мог бы поесть, — соглашается папа.
— Я должен остаться со своей мамой, — говорит Хадин в землю.
— Тогда я останусь с тобой, — объявляю я.
Он, наконец, поднимает голову и встречается со мной взглядом. — Нет, ты ничего не ела со вчерашнего вечера. И ты была… — он бросает взгляд на папу и прочищает горло, — занята большую часть этого утра. Тебе нужно поесть.
— Но…
— Никаких ”но". — Он берет меня за руку. Хотя его голос низкий и усталый, он тверд. — Съешь что-нибудь, Ваня.
Я вздыхаю. — Прекрасно.
— И никакого чая.
— Сейчас ты просто ведешь себя грубо.
Его губы подергиваются, и я рада видеть искорку в его глазах. С дерзким Хадином я могу справиться. Сексуальному, ворчливому Хадину я могу сопротивляться. Но Хадин, который выглядит как щенок, брошенный под дождем? Мне хочется обнять его и крепко прижаться.
Опасные мысли.
Особенно теперь, когда мы переспали. Будучи трезвыми.
Мне нужно провести черту между тем, что реально, а что нет. И прямо сейчас единственное, в чем я уверена, — это ребенок, растущий в моем животе. Мы не можем позволить себе загрязнять воду, завязывая отношения, которые могут не сработать.
— Я не могу в это поверить! — Голос эхом разносится по коридору.
Мы слышим миссис Маллиз прежде, чем видим ее. Стуча каблуками по плитке, она появляется в поле зрения, ее щеки раскраснелись, а глаза полны раздражения.