Нагорная проповедь Христианская контркультура

Стотт Джон Р.

Однако слова тоже могут выразить нашу любовь, Как слова, обращенные к самим нашим врагам, так и слова за них, обращенные к Богу. «Благословляйте Проклинающих вас». Если они призывают несчастья на нащи головы, в словах выражая свое желание нашего падения, мы должны воздать им, призывая на них небесное благословение, словами объясняя, что мы им желаем только блага. Наконец, мы обращаем слова свои к Богу. Оба евангелиста упоминают эту заповедь Иисуса: «Молитесь за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5:44; Лк. 6:28). Златоуст считал это умение молиться за врагов наших «наивысшей вершиной самообладания» [136] . Оглядываясь на требования этих двух последних антитез, он отмечает девять восходящих шагов и ходатайство как вершину этого восхождения. Во–первых, мы не должны быть сами инициаторами зла. Во–вторых, мы не должны мстить за зло другим. В–третьих, мы должны быть спокойны, и в–четвертых — несправедливо страдать. В–пятых, мы должны давать злодею даже более требуемого. В–шестых, мы не должны

его ненавидеть, но (шаги 7 и 8) любить его и благотворить ему. И, в–девятых, мы должны «умолять Самого Бога за него» [137] .

136

Златоуст, с. 281.

137

там же, с. 276.

Современные комментаторы также видят подобное ходатайство как вершину христианской любви. «Это наибольшая заповедь, — писал Бонхёффер. — Посредством молитвы мы идем к нашему врагу, становимся рядом с ним и молим за него Бога» [138] .

Более того, если молитва–посредничество является выражением любви, которую мы имеем, это также дает возможность для возрастания нашей любви. Невозможно молиться за кого–либо, не любя его, и невозможно продолжать за него молиться, не видя, что наша любовь к нему растет и созревает. Мы должны начать свою за него молитву до того, как осознаем свою к нему любовь, и мы обнаружим, что наша любовь превращается сначала в почку, потом в цветок. Иисус молился за Своих мучителей как раз в то время, как металлические гвозди проходили сквозь Его руки и ноги; и даже время, в котором употреблен глагол (имперфект), говорит о том, что Он продолжал молиться, повторяя Свое ходатайство: «Отче, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Если жестокая пытка распятия на кресте не могла заставить умолкнуть молитвы Господа нашего за врагов Своих, то какая же боль, гордыня, предрассудок или леность могут оправдать наше молчание?

138

Бонхёффер, с. 276.

В этой главе я цитирую Бонхёффера более, нежели любого другого комментатора, потому что, хотя он и писал свое толкование до начала войны, он мог предвидеть, куда приведет нацизм, и мы знаем, к какой участи в конце привело его христианское свидетельство против нацизма. Он цитировал некоего А. Ф. К. Вилльмара, который написал это в 1880 г., но слова его звучат почти пророчески в отношении времени Бонхёффера: «Значение заповеди о том, что мы должны любить врагов своих и отказаться от возмездия, еще более возрастет в предстоящей священной борьбе… Христиан будут гонять с места на место, подвергать физическому преследованию, расправе и всякого рода убийствам. Мы приближаемся к веку массовых преследований… Скоро настанет время, когда мы будем молиться. Это будет молитва горячей любви за тех самых сынов погибели, что стоят вокруг и смотрят на нас взорами, полными ненависти, и кто, возможно, уже поднял руку свою, чтобы убить нас… Да, церковь, действительно ожидающая своего Господа и различающая знамения, должна со всей своей силой и в доспехах своей святой жизни включиться в эту молитву любви».

Указав, что наша любовь к врагам должна выражаться в делах, словах и молитвах, Иисус сказал, что только тогда мы наконец покажем, чьими сынами являемся, ибо лишь тогда будем мы являть любовь, подобную любви нашего Небесного Отца. «Ибо Он повелевает солнцу Своему восходить [заметьте, кому принадлежит солнце!] над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (ст. 45). Любовь божественная в равной степени распространяется на всех людей: добрых и злых. Богословы (следуя Кальвину) называют это «общей благодатью» Бога. Это не «спасающая благодать», дающая возможность грешникам покаяться, уверовать и спастись; но благодать, явленная всему человечеству, кающимся и нераскаянным, равно же верующим и неверующим. Эта всеобщая благодать Бога выражается не в даре спасения, но в дарах творения, и не в последнюю очередь в благословенных дарах дождя и солнечного света, без чего жизнь на планете не могла бы продолжаться. Такой должна быть норма христианской любви. Мы должны любить как Бог, а не как люди.

Ибо, «если вы будете любить любящих вас, какая вам награда?» Или какая вам за то благодарность? «И грешники любящих их любят» (Лк. 6:32). Падший человек не лишен способности любить. Учение о всеобщей греховности не означает (и никогда не означало), что первородный грех сделал людей неспособными вообще ни к какому добру, но что любое добро, которое они совершают, до некоторой степени испорчено злом. Неискупленные грешники могут любить. Родительская любовь, любовь детей, любовь супругов, любовь друг к другу друзей — все это, как нам хорошо известно, постоянно испытывают мужчины и женщины вне Христа. «И мытари» (бедные чиновники, собиравшие подати и поэтому пользовавшиеся репутацией людей алчных) любят любящих их. «И язычники» (эти «собаки», как звали их иудеи, посторонние, ненавидевшие евреев, которых они старались обойти при встрече), даже они приветствуют друг друга. Никто не лишен этого чувства.

Но всякая человеческая любовь, даже наивысшая, самая благородная и лучшая, до некоторой степени осквернена нечистотою эгоистического интереса.

Мы, христиане, особо призваны любить своих врагов (в такой любви нет корыстного интереса), а это невозможно без сверхъестественной благодати Божьей. Если мы любим лишь любящих нас, то мы не лучше обманщиков. Если мы приветствуем только братьев своих и сестер, христиан, то мы не лучше язычников; они также приветствуют друг друга. Иисус задает вопрос: «Что особенного делаете?» (ст. 47). Эти простые слова — «что особенного» — являются квинтэссенцией того, что Он говорил. Для христиан недостаточно быть похожими на нехристиан; наше призвание в том, чтобы превзойти их в добродетели. Наша праведность должна превзойти (perisseuse…pleion) праведность фарисеев (ст. 20) и любовь наша должна превзойти, быть большей (perisson), нежели любовь язычников (ст. 47). Хорошо говорит об этом Бонхёффер: «Отличие христианина от других выражено этим словом: «особенное», perisson, «выходящее за рамки», «необычное», то, что не требует после себя слов «потому что»… Это «более того», «сверх всего того». Естественное — это to auto (то же самое) для язычников и для христиан, решающее качество христианской жизни начинается с perisson… Для Него (то есть Иисуса) отличительным знаком христианина является «необычное» [139] .

139

Бонхёффер, с. 136 и дал.

Что же это за perisson, это «сверх» или «экстра», которое должен являть христианин? Ответом Бонхёффера было: «Это любовь Самого Иисуса Христа, восходившего на крест терпеливо и послушно… Крест является отличительным признаком христианской религии» [140] . Он абсолютно прав. Но, еще точнее, как выразился Иисус об этом, можно сказать, что эта «сверхлюбовь» не является любовью человеческой, но любовью Бога, в Своей благодати дающего солнце и дождь нечестивым. «Итак, вы [«вы» выразительно подчеркивает отличие христиан от нехристиан] будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (ст. 48). Утверждение о том, что народ Божий должен подражать Богу более, нежели людям, не ново. Книга Левит раз пять рефреном повторяет заповедь: «Я Господь, Бог ваш… будьте святы, ибо Я свят». (Лев. 11:44,45; 19:2; 20:7,26; см.: 1 Пет. 1:16). Здесь же призыв Христа к нам касается не «святости», но «совершенства».

140

там же, с. 137.

Некоторые учителя святости на основании этого стиха мечтали о достижении в этой жизни состояния безгрешного совершенства. Но в таком случае слова Иисуса не будут согласовываться с учением всей Проповеди. Ибо в заповедях блаженства Он уже указал, что ученики Его будут постоянно алкать и жаждать Правды (5:6), а в следующей главе он будет учить непрестанно молиться так: «прости нам долги наши» (6:12). Постоянная жажда правды и молитва о прощении ясно указывают, что Иисус не ожидает от последователей Своих морального совершенства в этой жизни. Контекст показывает, что Им упоминаемое «совершенство» относится к любви, той совершенной любви Божьей, которая проявляется к тем, кто на нее не отвечает. Действительно, ученые говорят, что арамейское слово, которое Иисус, вероятно, использовал, обозначает «всеохватывающий». Параллельный стих в версии Проповеди Луки это подтверждает: «Итак будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6:36). Мы призваны к совершенству в любви, то есть любить даже врагов своих милосердной, всеобъемлющей любовью Бога.

Новым для нас в призыве Христа является не только повеление быть скорее «совершенными», а не «святыми», но и Его описание Бога, которому мы должны подражать. В Ветхом Завете это всегда звучало так: «Я Господь, который вывел вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом; и посему будьте святы, ибо Я свят». Но теперь, во времена Нового Завета, мы должны следовать и подчиняться Ему не только как единственному Избавителю Израиля; это наш «Отец Небесный» (ст. 45,48). И послушание наше придет из сердец наших, как явление нашей новой природы. Ибо мы дети Божьи через веру во Иисуса Христа, и мы можем показать, чьими сынами являемся, лишь только выказывая семейное сходство, только когда мы становимся миротворцами, как Он (ст. 9), лишь когда мы любим всеобъемлющей любовью, как Он (ст. 45,48).

Две последние антитезы показывают движение вперед. Первое повеление отрицательное: «Не противься злому»; второе положительное: «Любите врагов ваших» и ищите им добра. Первое является призывом к пассивному отказу от возмездия, второе — к активной любви. Как отмечал Августин, «многие освоили, как подставлять другую щеку, но не знают, как любить ударившего их». Мы должны идти дальше терпеливого служения, дальше отказа воздавать за зло к решению превозмочь зло добром. Альфред Пламмер с замечательной простотой свел все это воедино: «Воздавать злом за добро — по–дьявольски; воздавать добром за добро — по–человечески; воздавать добром за зло — по–божески» [141] .

141

Пламмер, с. 89.