Нагорная проповедь Христианская контркультура
Шрифт:
Мы уже видели, как явно извратился смысл закона, превратившись в указание «Люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего», когда из него кое–что было выпущено и кое–что добавлено к нему. Это указание намеренно снижает критерий любви (выпуская ключевые слова «как самого себя», которые делают этот критерий весьма высоким) и сужает круг ее объектов (особым образом исключая из категории «ближних» врагов и, вместо этого, добавляя указание их ненавидеть). Я называю извращение «явным», поскольку оно ничем не оправдывается, и все же законоучителя защищали эту интерпретацию как вполне допустимую. Они указывали на непосредственный контекст неудобной заповеди любить ближнего, отмечая, что слова из Лев. 19 обращены ко «всему обществу сынов Израилевых». Так, даются указания израильтянам по поводу их обязанностей в отношении своих
Для казуистов (сознательно или неосознанно желавших облегчить бремя этой заповеди) было достаточно легко приспособить ее к своим собственным интересам. «Мой ближний, — утверждали они, — принадлежит к моему собственному народу, собрат–иудей, родной и знакомый, принадлежащий к моей расе и исповедующий мою религию. Закон ничего не roвoрит о чужеземцах и врагах. И поскольку заповедь говорит только о любви к моему ближнему, можно считать, что она разрешает, даже призывает, ненавидеть врага моего. Ибо он не ближний мне, чтобы мне любить его». Рассуждение звучит достаточно разумно, чтобы убедить тех, кто хочет быть убежденным, и чтобы утвердить их в своих собственных расовых предрассудках. Но это кажущаяся разумность. Они намеренно игнорировали указание, содержащееся в той же главе (Лев. 19), не подбирать оставшегося от жатвы и не обирать дочиста виноградника, но оставить это «бедному и пришельцу», не иудею, а также однозначное высказывание против расовой дискриминации в конце главы: «Пришелец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя» (ст. 34). Подобным же образом: «Один закон да будет и для природного жителя и для пришельца, поселившегося между вами» (Исх. 12:49).
Они также закрыли глаза на другие заповеди, регулирующие их поведение по отношению к врагам их. Например: «Если найдешь вола врага твоего, или осла его, заблудившегося, — приведи его к нему. Если увидишь осла врага твоего упавшим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь вместе с ним» (Исх. 23:4,5). Почти подобная же инструкция была дана в отношении вола и осла «брата твоего» (Втор. 22:1–4), это указывает на то, что требование любви одно и то же не зависимо от того, принадлежат ли животные «брату» или «врагу». Раввины, должно быть, хорошо были знакомы с учением книги Притч, которую позже цитировал Апостол Павел как иллюстрацию к преодолению зла, а не к отмщению: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом; и если он жаждет, напой его водою» (Прит. 25:21; см.: Рим. 12:20).
Совершенно очевидно, что книжники и фарисеи могли использовать или израильские войны против хананеев, или проклинающие псалмы как библейский призыв ненавидеть своих врагов. Но если это так, то они неверно понимали и эти войны, и эти псалмы. Из современных ближневосточных исследований известно, что хананеи были совершенно развратившимися в религиозном и культурном смысле людьми. Их поведение было настолько гнусным, что, как говорится о них, сама земля «извергла их вон». Если бы Израиль последовал их обычаям, то разделил бы и их судьбу (см.: Лев. 18:25,28; 20:22). «Израильские войны, — писал Бонхёффер, — были единственными «священными войнами» в истории, ибо это были войны Бога против мира, поклоняющегося идолам. Так что Иисус осуждает не эту вражду, иначе Он осудил бы всю историю взаимоотношений Бога с Его народом. Наоборот, Он подтверждает Ветхий Завет. Но с этих пор не будет более войн за веру» [133] .
133
Бонхёффер, с. 132.
Что же касается проклинающих псалмов, то в них псалмопевец говорит не с какой–то личной ненавистью, но как представитель богоизбранного народа Израильского, он считает нечестивых врагами Бога, своими же собственными врагами он их считает лишь потому, что он полностью идентифицировал себя с провидением Божьим, ненавидит их потому, что любит Бога, и поэтому уверен, что эта «ненависть» является «совершенной ненавистью», и он призывает Бога в следующий момент, чтобы Бог испытал его и узнал сердце его, испытал и узнал помышления его, чтобы увидеть, не на опасном ли он пути (Пс. 138:19—24) [134] .
134
Ср.: Проповеди, с. 404.
То, что нам нелегко это выполнять, указывает не на нашу духовность, но на ее отсутствие, не на нашу превосходящую любовь к людям, но на нашу небольшую любовь к Богу и даже на неспособность ненавидеть нечестивых ненавистью «совершенной», а не «личной».
Истина в том, что злые люди должны одновременно быть объектами нашей «любви» и нашей «ненависти» так же, как они являются одновременно объектами Божьей «любви» и «ненависти» (хотя «ненависть» Его выражается как Его «клятва»). «Любить» их — значит пламенно желать, чтобы они покаялись и уверовали и таким образом спаслись. «Ненавидеть» их — значит с той же силой желать, чтобы они, если, упорствуя, откажутся покаяться и уверовать, подверглись бы Божьему осуждению. Не молились ли вы когда–нибудь за спасение нечестивых (то есть хулщцих Бога или эксплуатирующих своих ближних ради собственной выгоды, как если бы те были животными), а затем добавляли: если они отвергнут спасение Божье, то да падет на них Божье осуждение? Я да. Это естественное выражение нашей веры в Бога, который является Богом спасения и осуждения, и нашего желания, чтобы исполнилась Его совершенная воля.
Поэтому существует такая вешь, как совершенная ненависть, так же, как существует праведный гнев. Но это ненависть к врагам Бога, а не к нашим собственным. Она совершенно свободна от всяческой злой воли, ненависти и мстительности и воспламеняется только любовью к чести и славе Божьей. Она находит выражение теперь в молитве мучеников, убиенных за слово Божье и свидетельство свое (Отк. 6:10). И она будет выражена в последний день всем сообществом людей, искупленных Богом, которые, видя суд Божий над нечестивыми, согласятся с Его совершенной справедливостью и единогласно воскликнут: «Аллилуйя! Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему, ибо истинны и праведны суды Его!.. Аминь! Аллилуйя!» (Отк. 19:1,2,4).
Теперь можно с уверенностью заключить, что такая чистая «ненависть» ко злу и к злодеям, не смешанная с личной злобой, никак не оправдывает желание законоучителей изменить заповедь Божью о любви к ближнему, добавив к ней разрешение ненавидеть тех, кто ненавидит нас, наших личных врагов. Слова «и ненавидьте врагов ваших» были «паразитическим наростом» [135] на законе Бога; им нечего там делать. БоГ не давал Своим людям двойную нравственную норму» одну для отношений с ближними, а другую — с врагами.
135
Сперджен, с. 31.
Итак, Иисус противоречил их добавлению как грубому искажению закона: «А Я говорю вам, любите врагов ваших» (ст. 44). Ибо ближний наш, как Он позже так ясно проиллюстрировал в притче о добром самарянине (Лк. 10:29–37), совершенно не обязательно принадлежит к нашей собственной расе, сословию или религии. Он может даже вообще быть ничем с нами не связанным. Он может быть нашим врагом, который точит на нас нож или держит наготове пистолет. Наш «ближний» в словаре Бога включает и нашего врага. Нашим ближним его делает то, что он — нуждающееся человеческое существо, нужду которого мы знаем и можем до некоторой степени удовлетворить.
Каков же наш долг по отношению к ближнему, будь он друг или враг? Мы должны любить его. Более того, если мы добавим сюда предложения из той версии Проповеди, которая приведена в Евангелии от Луки, любовь наша к нему будет выражаться в наших делах, словах и молитвах. Во–первых, наши дела. «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас… Любите врагов ваших, и благотворите…» (Лк. 6:27,35). «Благотворители» презираемы в современном мире, и, совершенно точно, филантропия — это не то, что подразумевал Иисус под «творением блага». Он подчеркивает, что истинная любовь — не столько проявление чувств, сколько служение, практическое, смиренное, жертвенное служение. Враг наш ищет возможность причинить нам вред, мы же должны искать возможность сделать ему добро. Именно так Бог обращался с нами. Мы «были врагами», но Христос умер за нас, чтобы примирить нас с Богом (Рим. 5:10). Если Он отдал Себя за врагов Своих, мы должны отдавать себя за наших врагов.