Нагота
Шрифт:
Около восьми Турлав на метро поехал в Черемушки к Федору Илларионовичу на «совещание в домашних условиях». Вернулся к себе поздно, и телесно и духовно отягощенный русским радушием и хлебосольством.
Когда он поутру отправился в аэропорт встречать Пушкунга с документацией, у него побаливала голова. В такси заметил, что плохо побрился. Все его раздражало, все вызывало досаду — залепленные грязью машины, мокрый снег, хрипящий репродуктор, блекло-голубое освещение в зале ожидания.
Самолет из Риги уже совершил посадку. В людском потоке навстречу плыли знакомые лица. Он приметил Гунара Узулиня, своего школьного товарища, которого в Риге не встречал уже много лет. Турлав поспешил отвернуться, да и Узулинь, надо думать, торопился, для дружеских излияний место было малоподходящее. Толпа в зале понемногу редела. Потоптавшись у багажного конвейера, он переместился поближе к выходу. Вдруг услышал знакомый голос:
— Товарищ Турлав!
Он сюда ехал, чтобы встретиться. Он ждал, он высматривал. Нет, Турлава не захватили бы врасплох, даже прозвучи его фамилия и в репродукторе. Почему же он вздрогнул? Шагах в пяти от него, словно школьница обеими руками перед собой раскачивая большой черный портфель, стояла Майя Суна.
— Хорошо, что не разминулись. Я в Москве всего второй раз. По правде сказать, боюсь больших городов.
— Вы прилетели вместе с Пушкунгом?
— Нет. Я одна.
— Почему? (Дурацкий вопрос! Какое ему дело до Майи Суны? Пусть себе летает хоть с футбольной командой «Даугава». Его интересует Пушкунг. Прилететь должен был Пушкунг.)
Немного оправившись от смущения, Майя подала ему черный портфель.
— Что? Документы привезли вы?
— Да.
— А почему не Пушкунг? (Будто не все равно, кто привез!)
— Пушкунг получил повестку.
— Какую повестку?
Она только пожала плечами.
Турлав раскрыл портфель и быстро пролистал бумаги. Все необходимое было на месте.
— Это ваш портфель?
— Да.
— Я сейчас...
— Ничего, не беспокойтесь. Куда вы положите бумаги, не в карман же. На улице снег.
Об этом он не подумал.
— Спасибо. Мой плащ не промокает.
— А мой промокает, — сказала она.
И чего это я с ней как надутая гувернантка, подумал Турлав. Будто, привезя бумаги вместо Пушкунга, она нанесла мне обиду. Как раз наоборот — по моей вине она сегодня поднялась чуть свет, добиралась до аэропорта, томилась в самолете. Сейчас опять сядет в самолет и полетит обратно. Приятнейшее времяпрепровождение! Спросил бы лучше, как долетела.
— У вас уже есть билет на обратный рейс?
Ему показалось, вопрос прозвучал вполне пристойно.
— Нет, — ответила она.
— Самолет улетает через час.
Вид у нее был растерянный.
— Если вы хотите улететь, вам следует поторопиться.
— Я не хочу, — сказала она, глядя в сторону. — У вас в Москве дела?
— Нет, но завтра пятница. — Значит, вы не летите?
— Командировку выписали на два дня. На тот случай, если бы пришлось возвращаться поездом...
— Понятно.
— Я в Москве была двенадцать лет назад. Да и то проездом с Кавказа. Когда еще представится такая возможность.
— Понятно.
— Я бы могла улететь в воскресенье вечером.
— Вещи сдавали в багаж?
— Нет. Я это надумала, пока летела сюда.
— Где собираетесь остановиться?
— В какой-нибудь гостинице.
Он пытливо посмотрел ей в глаза. Неужели эта наивность, это простодушие не наигранны? Может, просто дурачится, потешается над ним? После встречи на даче у Сэра его не так-то легко провести.
— В «Метрополе» или «Национале»? — он почти не скрывал иронии.
— Да все равно. Не имеет значения.
Бросить ее и уйти он не мог.
— Хорошо, — сказал он. — Довезу вас до центра.
— Это совсем не обязательно. — Ее губы изобразили подобие той улыбки, которую он знал и которая наводила на мысль о выпавшем переднем зубе. — Если у вас дела, пожалуйста, не церемоньтесь со мной.
Это Турлава взбесило окончательно. Нет, все же она издевается! Взгляд его на мгновение замер, про себя он с сердцем произнес крепкое словцо.
— Попытаюсь достать вам номер в Западном блоке, — сказал он, помолчав.
— Во сколько вам нужно быть в «Контакте»?
Турлав взглянул на часы.
— Время еще есть.
Такси нашли быстро. На черный асфальт падал мокрый снег, и его полосовали шины, пятнали подошвы. День был серый, низкий и тесный. Встречные машины ехали с зажженными фарами.
Турлав опять вспомнил, что утром плохо побрился. Ему было не по себе, он был собой недоволен.
Посмотрел на Майю, та ответила вопрошающим взглядом. Однако за всю дорогу не обменялись ни словом.
Во второй половине дня вернувшись из «Контакта», Турлав встретил Майю Суну в вестибюле гостиницы. Она сидела в кресле и читала газету. Увидев его через стеклянную дверь, поднялась и вышла навстречу.
— Ну как, — начал он деловито, — с жильем все в порядке?
По правде сказать, этот вопрос возникал у него и раньше, пока вел переговоры с инженерами «Контакта».
Взгляд ее был красноречивее всяких слов. Майя сияла.
— А как ваши дела?
— Трудно сказать. Они ведь там не только инженеры, но еще и дипломаты.
— Речь идет, насколько понимаю, о сотрудничестве.
— Знаете, есть такой анекдот: бык и курица условились о сотрудничестве с целью производства бифштекса с яйцом. Но при одном условии, заявил бык, нести яйца буду я... Труднее всего согласовать детали.
— Как долго вы собираетесь их согласовывать?
— Завтра вечером еду домой. Им нужно время, чтобы ознакомиться с техническими требованиями.
То, что москвичи изъявили желание «изучить вопрос», в какой-то мере утешало. После заключительной встречи с директором «Контакта» настроение Турлава улучшилось. Похоже, и москвичи опасались сюрпризов. В их распоряжении имелась интересная информация относительно так называемой «неуправляемости иннервации». Разумеется, объяснять все это Майе он не собирался. Но, вспомнив утреннюю встречу, все же почувствовал необходимость улыбнуться.